Когда мы оставили по левую сторону Московский вокзал, я был уже почти в норме. «На утро пил» — незаменимое лекарство! В моей голове многое прояснилось, и я, вспомнив, что мы давно не докладывались в «Астратур», вновь набрал личный номер Корнева.
— Да?
— Игорь? Кажется, мы нашли зацепку, покойник вчера разговаривал с неким Энди, кличка Достоевский… сейчас заедем к нему. Как у вас?
— Продолжаем проверку левых притонов, Дима, — вздохнул он так, словно ему лично приходилось проверять всех девушек по этим подпольным заведениям. — Но вы уж, пожалуйста, дайте мне адрес, куда едете, этого Энди…
Корнев и впрямь устал, обыкновенно он выражался глаже.
— … во избежание повторения вчерашнего, чтоб нам, не дай Бог, не пришлось завтра все по новой устанавливать.
Оптимист! Бодрящий намек! Я продиктовал адрес.
— Так. Я зашлю эти координаты нашим диспетчерам, заодно попрошу поспрашивать по моргам. — Корнев невольно подтвердил мрачную гипотезу Атаса.
— Спроси, сколько адресов проверили, сколько осталось… — попросил Атас, выкрутив руль.
Мы свернули в довольно мрачный дворик.
— Около половины, — ответил Корнев, — нашли довольно много забавного для твоих коллег, журналистов-гробокопателей, но по нашему делу — ничего! Но не отчаивайся, если это действительно «дикие коты», а никакая другая версия просто не укладывается, то найдем мы твою Алену. Найдем.
Еще бы! Алена их нисколько не интересовала, но вот стрелки — я верил, что «Астратур» выложится, но их найдет.
— Ладно, закончите — отзвонитесь. И, Дима, звони все же Свиридову, он в диспетчерской. Я его проинструктировал, и он полномочен принимать решения. Удачи!
Корнев дал отбой.
Атас остановил свою тачку у черной дыры парадной:
— Здесь?
— «Покойник… вчера разговаривал… с Энди»… — со странными интонациями в голосе процитировали с заднего сиденья мою недавнюю реплику.
— А ты думала, мы шутки шутим?! Ищем коллапсы, крекинги и котурны? — зло спросил Атас. — Пошли!
Она посмотрела на нас с ужасом, но из машины вылезла и, не задавая вопросов, повела за собой.
Лестницу в этом подъезде никак нельзя было назвать занюханной — если б кому-нибудь в голову пришло узнать, чем там пахнет, он бы в момент лишился обоняния. В лифте так и просто кто-то нагадил, поэтому, стараясь дышать через рот, мы поднялись на четвертый этаж: по лестнице. На середине подъема мисс Татуировка ойкнула, остановилась.
— А ведь могла бы раньше вспомнить! Сегодня днем, ну не днем, хотя — днем, в общем, перед концертом по ящику показывали, ну, этого вашего друга, эту же фотку… — задумчиво произнесла она.
— Только не заморачивайся сейчас на этом, пошли! — попросил я.
Дверь открыл нам неопрятный коротыш лет сорока с печальным взглядом, из-под допотопных узких очочков, но с пышущими здоровьем румяными щечками. Мы с Атасом отступили на шаг в полумрак и предоставили вести переговоры мисс Татуировке. Она казалась бледней обычного, оно и понятно. Мне тоже становилось все больше не по себе — и уже не из-за плохого самочувствия. Она еще не знала, что скорее всего мы пришли искать труп.
— Что происходит с Энди?! — с ходу начал орать на нее коротыш.
Мельком я отметил спокойное выражение лица Атаса.
— Простите, Игорь Викентьевич, а он дома? — она, оказывается, могла быть вежливой!
— Я спрашиваю, что с ним происходит?!
— Ой, а что такое?
— Не пошел сегодня на вашу идиотскую тусовку как ее…! Заперся в комнате, не выходит и на этой своей гитаре такое что-то заунывно-похоронное тренькает — с ума сойти!
Я не силен в патологоанатомии, но, по-моему, трупы не увлекаются музыкальными импровизациями, даже и похоронными. У меня отлегло от сердца, я с усмешкой взглянул на Атаса. Тот хранил невозмутимый вид.
— Вот-вот, мы и пришли проведать, не заболел ли, думаем, Энди, надо заглянуть к нему… — рассыпалась девочка. — Вы нас не пропустите Игрьвкнтч? Я вот с друзьями тут…
Критически осмотрев нас с Атасом и особенно задержав взгляд на моей повязке, коротыш с подозрением протянул:
— Ну-у-у… что-то у тебя сегодня, Лена, странные друзья какие-то, что-то культурные они на вид. Ну да проходите, только он изнутри в комнате заперся, не знаю…