«Милостью Божьей герцог Бургундии…»: представления о власти герцога в бургундской политической мысли[116]
Государство, созданное герцогами Бургундскими из династии Валуа, представляет собой чрезвычайно любопытный феномен средневекового политического образования[117]. Возникшее вокруг герцогства Бургундия, оно благодаря политике герцогов, удачному стечению обстоятельств, зачастую благодаря везению правителей сумело достичь положения одного из ведущих игроков на европейской арене конца XIV-XV в. Ворвавшись в уже более или менее сложившуюся систему европейских политических образований, Бургундское государство должно было в кратчайшие сроки пройти тот путь государственного развития, на который Французскому королевству понадобилось несколько веков. Сравнение с Францией выглядит естественным, поскольку Бургундия, являясь частью королевства, попыталась добиться независимости для себя и подчиненных ей французских территорий. Второй составной частью Бургундского государства стали имперские земли, приобретенные в результате активной внешней политики. Таким образом, Бургундское государство оказалось «меж двух огней»: между Францией и империей, претендуя на создание королевства на землях этих государственных образований – королевства «entre deux», о котором мечтали герцоги. Для достижения этой цели им была нужна аргументация. Сложность заключалась в том, что герцогам надлежало доказать право на существование такого государства не только французскому королю и императору, но и своим подданным, которые не только не составляли этнического и языкового единства, но также долгое время находились в разных политических образованиях. Способствовать достижению этой цели должны были, в частности, многочисленные исторические сочинения, появлявшиеся при бургундском дворе. Эти труды апеллировали к независимой Лотарингии, королевствам Фризия, Прованс, Бургундия, к героям, воплощавшим идеи древности Бургундии (Геракл) и ее независимости от Франции (Жирар Руссильонский)[118]. Все эти и многие другие примеры из прошлого не только утверждали высокий статус герцогов Бургундских, но сообщали их подданным общие исторические корни, способствовали зарождению чувства принадлежности к единой общности[119].
Каким же образом в бургундской историографии аргументировались (или комментировались) претензии герцогов Бургундских на равный статус с французским королем и императором Священной Римской империи и на верховную власть в собственных владениях?
Подобная задача всегда вставала перед молодыми политическими образованиями, претендовавшими на независимость. Поэтому многие положения в концепциях бургундских мыслителей часто не отличались оригинальностью. Напротив, они отражали общий путь, который должно было пройти в своем становлении европейское государство, вынужденное поначалу противостоять универсалистским притязаниям Священной Римской империи и папства.
Одной из важнейших задач являлась разработка стройной концепции власти государя. Поэтому политические идеи бургундских мыслителей (государственных деятелей и хронистов) развивались во многом в традиционном русле: главным стало обоснование укрепления власти монарха и расширения его полномочий. Одной из характерных особенностей было стремление показать независимость герцога от любой другой власти, будь то власть сюзерена – французского короля, императора или высшая духовная власть в лице папы римского. Несомненно, генерируя те или иные идеи, они в определенной степени выполняли заказ, однако не только герцога, но и других политических сил. Герцоги также участвовали в этом процессе, задавая тон и направление развитию политической мысли. Однако, как часто бывает, сами идеи во многом опережали ту действительность, в которой происходило их зарождение. Не являлось исключением и Бургундское государство, ибо притязания его правителей не соответствовали тому уровню государственного и институционального развития, который бы позволил реализовать их.
Любопытно было бы рассмотреть реакцию бургундских историков на выработанную самими герцогами и их ближайшим окружением концепцию власти государя. В процессе ее становления решающую роль, как кажется, сыграли Карл Смелый и его канцлер Гийом Югоне[120]. Апеллируя к античным философам, римскому праву и средневековым мыслителям (в первую очередь, к Эгидию Римскому), они отстаивали идею верховной власти герцога Бургундского, призванного Богом обеспечить благо всех своих подданных[121].
117
Библиография по истории Бургундского государства огромна. Укажем здесь лишь две обобщающие работы:
118
См.:
119
См., например:
120
О нём см.:
121
См.: