— Тубо, Жужу! — крикнула Клара. — Тебе не следует вести себя так невежливо с нашими гостями. Ты забываешь старое правило: друзья наших друзей — и наши друзья. Пожалуйте сюда, пожалуйте, господин Брокдорф, — продолжала она, — я сейчас же восстановлю мир, так как Жужу — особа в этом доме, и с нею необходимо ладить... Вот вам платок, — сказала она, протягивая ему свой кружевной платок, — бросайте Жужу: эту игру она очень любит и тотчас помирится с вами.
И хотя Брокдорфу всё это было не по душе, но он с галантным поклоном взял кружевной платок Клары и, скомкав его в клубок, бросил на пол. Собачка тотчас кинулась за платком, слегка потрепала его из стороны в сторону и принесла к ногам хозяйки.
— Не ко мне, а вон к тому господину, — воскликнула Клара, указывая на Брокдорфа.
Но Жужу решительно не хотела. Она оскалилась и заворчала.
— Нужно постепенно приучить её, — продолжала Клара, — вот вам платок... Ловите!.. — воскликнула девушка, перебрасывая платок, как мяч, Брокдорфу, а тот Жужу.
Клара была неутомима. Она бросала платок в сторону от Брокдорфа, смотрела, с какой медвежьей грацией тот поднимал его с пола и бросал собаке, и хохотала до слёз.
Даже Мария вышла из своего апатичного состояния и начала улыбаться. Только Браун мрачно наблюдал эту сцену.
Неизвестно, сколько бы времени это продолжалось, если бы в комнате не появилось новое лицо, незаметно вошедшее из соседней гостиной и изумлённо остановившееся на пороге при виде прыгающего из стороны в сторону человека в пёстром костюме и странном металлическом парике.
Собачка первая заметила вошедшего и с громким радостным лаем бросилась навстречу ему.
Глава шестая
Вошедший был высокого роста, широкоплеч и хорошо сложен. Выправка обнаруживала военного. Красивое, безбородое, типично русское лицо говорило об упрямстве и бешеной энергии. Трудно было определить его возраст. Можно было предположить, что человек этот уже перешагнул пятый десяток, но вместе с тем его блестящие глаза и несколько толстоватые губы, ещё сохранившие свежесть, выдавали жизнерадостность и жажду жизни. На нём были белые шёлковые панталоны и тёмно-синий бархатный камзол, отороченный лисьим мехом; по серебряной ткани жилета струилась голубая орденская лента, а на тёмном бархате камзола ярко горела орденская звезда, вышитая серебром.
Клара, всё ещё громко смеясь, пошла ему навстречу. Браун при виде этого лица низко и почтительно склонился; Брокдорф же стал вытирать пот на лбу только что поднятым с пола платком и, тяжело дыша, не спускал смущённого взора с нового гостя.
— Что это у вас здесь?! — воскликнул вошедший довольно правильно по-немецки. — Что за странную игру вы здесь затеяли? Даже мою задумчивую Машеньку рассмешили, что, впрочем, делает её ещё прелестнее.
Не растерявшийся Браун схватил за руку Брокдорфа и, сделав с ним несколько шагов навстречу вошедшему, низко поклонился.
— Имею честь представить вам, ваше сиятельство, барона фон Брокдорфа, голштинского дворянина... Генерал-фельдцейхмейстер граф Пётр Шувалов...
Граф Шувалов, сын генерала Ивана Ивановича, сподвижника Петра Великого, в то время командовавший всей артиллерией, посмотрел на Брокдорфа; его взор скользнул по блестящему парику и пёстрым пряжкам на башмаках голштинца, и он не смог подавить насмешливой улыбки. Но Брокдорф при имени знаменитого полководца, пользовавшегося огромным влиянием на императрицу Елизавету Петровну, низко склонился и постарался изобразить обаятельнейшую улыбку.
— Следовательно, вы — подданный нашего великого князя? — сказал граф Шувалов со степенностью вельможи. — Уверен, что вы приехали с намерением представиться его императорскому высочеству?
— Вы правы, ваше сиятельство, я надеюсь на эту высокую честь. Его императорское высочество... — начал было Брокдорф.
Но граф Шувалов остановил его жестом руки и продолжал:
— Очень рад возможности объясняться с вами на вашем родном языке... Я знаю немецкий язык, а благодаря постоянным упражнениям с моими приятельницами, — Шувалов указал на Марию и Клару, — я привык к нему... Итак, я могу дать вам один добрый совет. Я весьма охотно делаю это именно потому, что истинно предан его императорскому высочеству и всегда стараюсь отвратить как от него самого, так и от всех его друзей неприятности.