Цейтц не спускал взора с самоуверенно говорившего барона, по-видимому, вовсе не обращая внимания на его высокомерный и напыщенный тон, а затем, указывая на свой письменный стол, продолжил сухим и деловым тоном:
— Сейчас я не могу отвести вас к великому князю, так как у него находится барон Пехлин; лишь только окончится его аудиенция, я буду иметь честь представить вас его высочеству. Вот вам приходо-расходная книга герцогства, — всё тем же тоном продолжал он, передавая Брокдорфу объёмистую книгу, — просмотрите её, после мы подробнее поговорим о ней, и мне очень интересно будет услышать ваши замечания по поводу отчёта Элендсгейма, равно как ваши предложения, а также то, на чём вы их основываете, — с лёгким ударением добавил он. — Садитесь, пожалуйста, сюда, — указал он на стул у окна, вручая Брокдорфу книгу, — при вашем хорошем знакомстве со всеми обстоятельствами голштинского управления вам не трудно будет быстро разобраться в этих цифрах.
Брокдорф решил было сначала отказаться, считая себя оскорблённым тем, что ему не поверили сразу, но затем подумал, что своим отказом он может окончательно подорвать доверие к себе; нахмурившись, он взял протянутую ему книгу, уселся на указанное ему место и принялся перелистывать объёмистую книгу, мысленно посылая ко всем чертям сухого и педантичного секретаря.
— Имеются у вас ещё какие-нибудь приказания его высочества для меня? — спросил секретаря Завулон, с таким равнодушным видом слушавший весь предыдущий разговор, словно он нимало не интересовался им.
— Великий князь приказал мне проверить ваш счёт; он довольно велик, почти восемь тысяч рублей.
— Его императорское высочество изволили купить много ценного оружия и несколько ценных украшений, между прочим прекрасное старинное кольцо с рубином, вероятно, в подарок для её высочества великой княгини.
— Мне не дано судить, — холодно прервал его Цейтц, — для какой цели предназначены покупки его высочества, я только должен предупредить вас, что касса великого князя пуста, и потому вам придётся подождать.
— О, Боже, всемилостивейший господин! — воскликнул, вздымая руки к небу, Завулон. — Что значит ждать? Не будем говорить об ожидании!.. Всё, что имеется в моей бедной хижине, принадлежит великому князю. Но его императорское высочество, несомненно, не захочет, чтобы я потерял проценты со своего счёта, составляющего мой капитал, который я оставлю впоследствии детям не только для того, чтобы они могли с него жить, но и для того, чтобы они навсегда сохранили славную память о том, что их отец вёл дела с великим князем, который некогда станет их императором!
— Это дёшево стоит, — спокойно и холодно произнёс Цейтц, — ну, а так как мы не знаем хорошенько, когда будем в состоянии оплатить счёт, то будем считать приблизительно год и накинем ещё тысячу рублей.
И, не дожидаясь ответа еврея, он подписал лежавший на его столе счёт с процентами и передал его Завулону. Тот удалился с низким поклоном. После этого секретарь с таким спокойствием принялся за чтение, как будто нетерпеливо ерзавшего на своём стуле у окна Брокдорфа вовсе не было в комнате.
Глава двадцать первая
Тем временем сани Ивана Шувалова подъехали к французскому флигелю гостиницы Евреинова. При виде хорошо известных ливрей лакеев могущественного вельможи слуги гостиницы быстро выбежали на улицу, а во всех окнах показались головы любопытных, жадно устремивших свои взоры на улицу.
— Итак, — сказал Александр Шувалов Ревентлову, — мы доставили вас на вашу квартиру, и я надеюсь, что вы останетесь довольны таким удовлетворением. Её величество государыня императрица разрешила вам явиться к его императорскому высочеству великому князю, вашему герцогу, и желает, чтобы вы заняли при нём подобающее вам место. Государыня будет очень рада лично выразить вам своё сожаление по поводу постигшей вас неприятности и поручила мне пригласить вас на^маскарад сегодня вечером... Поторопитесь поскорей одеться; я убеждён, что вы доставите большое удовольствие великому князю, дав ему возможность принять одного из своих подданных.
Совершенно ошеломлённый таким неслыханным отличием и обилием свалившихся на него милостей, Ревентлов оставил Шуваловых, поблагодарив их несколькими почти бессвязными словами.
— А где Евреинов? — спросил Александр Иванович почтительно стоявших вокруг саней слуг, между тем как Иван Иванович ищущим взором окинул выглядывавших из окон зрителей.
— Михаил Петрович в другом доме, — ответил один из слуг, — там, где он бывает всегда, когда дело не требует его присутствия здесь. Прикажете позвать его?