- Да заткнись ты, балаболка! - рявкнул Стэн. Не будучи в настроении выслушивать досужую болтовню Алекса, он сразу же добавил тоном ниже: Динсмен не в тюрьме. Этого гада отконвоировали дальше.
- У-у-у! - понимающе протянул Алекс.
- Вот тебе и "у-у-у"! Его посадили на корабль и отвезли на планету-тюрьму.
- Какая незадача. Я бы с горя выпил.
- И я не прочь надраться, - сказал Стэн. - Может, после пятого стакана и придет в голову мысль, какими словами объяснить Императору, что не в силах человеческих вызволить Динсмена из самой страшной таанской колонии строгого режима.
К счастью, Алекс почти сразу же углядел бар, который только-только открылся. Оба имперских шпиона круто развернулись и ринулись внутрь.
Глава 20.
Тарпи также напал на след Динсмена. Для приезда в Хиз он использовал куда менее остроумное прикрытие, чем Стэн. Пять преторианцев-дезертиров прикинулись командой борцов, совершающих турне с показательными выступлениями, а он - их менеджером. О рекламе они не заботились, поэтому их выступления то и дело отменялись из-за малочисленности публики. У Тарпи и преторианцев было достаточно времени для поиска исчезнувшего специалиста по подкладыванию бомб.
Тарпи возбужденно крутил в руке чашку чая, хотя сейчас он на радостях выпил бы и чего-нибудь покрепче. Но у него был собственный набор законов нерушимых и ни разу не нарушенных законов, которые помогали ему выходить сухим из воды и не погибнуть на протяжении семидесяти пяти лет. Среди его строжайших законов был такой: когда ты на задании, ничем не задурманивай мозгов.
В конце концов он поставил чашку на стол и жестом приказал своему денщику Мирку рассказывать дальше.
Блаженное тепло разливалось по телу Тарпа. Не столько от выпитого чая, сколько от приятной информации. Ему очень редко приходилось получать задания, которые не требовали бы прибегать к насилию, проливать кровь. Но нынешнее обернулось легкой прогулкой, простеньким дельцем, за которое он отхватил изрядный куш.
Тарпи быстро просмотрел компьютерные данные о планете-тюрьме, куда угодил Динсмен. Девственная природа. Все заключенные приговорены к пожизненному заключению. Средний срок жизни заключенных в колонии - пять лет. Количество побегов за все годы существования колонии - ноль. В отличие от большинства наемных убийц, Тарпи верил в старую пословицу - "кровь радости не приносит". Он даже несколько усовершенствовал эту пословицу. У него она звучала так: не проливай крови без нужды.
Шансы Динсмена вернуться в Империю были равны большому жирному нулю. "Ох уж эти людишки, - расслабленно философствовал Тарпи, - вечно они строят какие-нибудь козни и вечно им невдогад, что боги долго терпят, но в итоге всегда проливают чашу гнева на того, кто играет с огнем".
Тарпи пружинисто встал, вынул дискетку из считывателя и пошел к гостиничному умывальнику. Выплеснув заварку и ополоснув чашку, он открыл шкафчик и вынул оттуда бутылку чистого квилла. Налил себе, затем, после секундного размышления, достал вторую чашку и налил квилла Мирку. Мирк выпил алкоголь молча, не выразив своего удивления по поводу того, что хозяин без объяснений нарушил святой закон, о котором было известно и денщику.
Тарпи осушил свою чашку и сказал:
- Собирай ребят, капрал. Ближайшим рейсом мы улетаем обратно на Прайм-Уорлд.
Динсмен навсегда выведен из игры. И о том капитане, посланном Императором, больше нет нужды беспокоиться. Осталась одна забота - какой процент своих комиссионных отстегнуть преторианцам-дезертирам, чтобы они не чувствовали себя обиженными - шли на дело, а все кончилось раньше, чем началось.
Глава 21.
На Хизе ходила горькая шутка, что широкая река, протекавшая через центр столицы, была единственной рекой во Вселенной, которая когда-нибудь горела.
А она действительно горела - на протяжении нескольких дней. Докам, жилищам докеров и прочим строениям на ее берегах был нанесен огромный ущерб, равно как и прибрежной природе (в самой реке вся живность давно вымерла). Но даже после того, как огонь перестал бушевать на поверхности предельно загрязненной реки, таанские лэндлорды не ударили пальцем о палец, чтобы очистить ее, даром что они бесконечно рассуждали о своей любви к буколически простой жизни и нетронутой природе. Оно и понятно аристократы-военачальники имели собственные усадьбы с чистенькими садами и чистейшими озерами и могли прогуливаться по тропкам своих парков, складывая оды, стилизованные под буколики, воспевавшие деревенский образ жизни. А что до крестьян, так пусть хоть дерьмо жрут.
Впрочем, какие доки, в каком веке и на какой планете не горели хоть раз? Можно взглянуть на пожар как на благотворный способ обновить городские районы. Впрочем, так оно и произошло - сожженное быстро отстроили и жизнь вернулась на берега отравленной реки.
Кхаг был отличной иллюстрацией вышесказанного. Популярность этого оживленного города зиждилась на двух причинах: он был важным транспортным узлом - и с речным портом, и с космопортом, вдобавок тут можно было раздобыть любой незаконный товар и предаться любым незаконным утехам.
Двое мужчин в баре мало отличались от обычной публики - разве что своими серыми мундирами тюремных охранников. Их заляпанные грязью штаны были заправлены в высокие болотные сапоги. Оба имели при себе оружие, но в Кхаге этим никого не удивишь - тут вооружены все поголовно. На кожаных поясах обоих мужчин в серых мундирах красовался одинаковый набор оружия: пистолет обычный и газовый, полицейская дубинка и газовый баллончик. Голоса у дружков были грубые, хриплые; оба были сильно под мухой и говорили чересчур громко. Один из них, его звали Киит, изрек с грустью, вперив взгляд в лежавший перед ними на стойке бара пакет с билетами и документами:
- Последний день, компаньон. Последний денек - и отчаливаем!
Его собутыльник Охлсн важно кивнул головой:
- Знаю-знаю. Ты удивишься, мистер Киит, но до меня вдруг доперло, почему мы с тобой в таком дерьме сидим.