– Ли-и-ик!..
Она не чувствовала ног – не чувствовала, что где-то порезалась, не обращала внимание на разорванные колготки. Странное отупение овладело – она, как зомби, шла домой. Домой. Дом, спасительный дом. Гавань. Ей очень-очень нужно домой. Благодатная тишина, где она сможет наконец-то дать волю слезам… или просто упадет без сил на пороге.
Только бы никого не было дома. Ах да, никого же и нет дома сегодня…
Мысли путались.
Телефон в сумочке звонил, приходило несколько интернет-сообщений. Лика перевернула сумку вверх дном, но мобильный как провалился. И главное же, где-то звенел…
В поисках телефона она вытащила из сумки косметичку, расческу, пудреницу, ключи, блокнот, какие-то медпрепараты… дрожащими руками запихивая все обратно, не заметила, как не так давно купленная и нераспечатанная упаковка противозачаточных таблеток полетела на асфальт.
Дома она наконец-то нашла телефон. Он, оказывается, завалился за подкладку. Надо же, порвалась… Посмотрела на непринятые звонки – Макс действительно звонил. Зачем? Отшвырнула от себя телефон, словно тот мог ее укусить. Или, если бы тот остался у нее в руках, Макс смог бы прочитать ее мысли. Лика зашла в Интернет и увидела, что Макс он-лайн. Не выключая, выдернула шнур питания компьютера из розетки.
А потом опустилась на пол и разревелась. Горько, взахлеб, как ребенок.
…Когда любовь умирает в агонии, чувство, что температура поднялась под сорок. Ужасно холодно и знобит. Нет, не знобит – колотит, колотит крупной дрожью. И никак не согреться: это любовь бьется о грудную клетку, просит выпустить наружу, стучит там, где находится сердце или прячется душа – где-то глубоко… просится на свободу – не убивай, только не заставляй умирать… но ведь не выпустить. Оставишь взаперти, несчастную, брошенную, и она умрет там, глубоко, и истлеют ее кости и плоть – твои воспоминания истлеют и исчезнут, и тогда станет легче. А пока – бьется в агонии, погибая, и ты не можешь согреться – руки дрожат, холодно, как же холодно…
Но как вырвать из сердца это чувство? Как же сделать это только потому, что понимаешь, что обязана так поступить? А внутри все протестует – не смей, не трожь, не убивай, теряешь многое! Ты теряешь все! Больше такого не будет, нет, не будет никогда… И прекрасно это знаешь.
Дождь пошел.
А небеса бывают на земле.
Не знала, не надеялась… Забыла!
Ко мне пришел в осенней сизой мгле –
Мой сон. Тебя узнала я. Впустила
В свой дом. Как сердце млело от любви,
И оживали, расправлялись крылья…
Такого не будет никогда. Да и этого раза не должно было быть! Просто – не должно… что за странные подарки преподносит судьба? Что за щедрые и в то же время жестокие подарки… показала, поманила, завлекла… нарисовала, как может быть прекрасно. Прекрасно и всепоглощающе. А потом раз – взяла огромный ластик и стерла все. Только грязь осталась на листе жизни. И прекрасно понимаешь, что обязана отказаться – сейчас, пока не стало слишком поздно. Если еще не стало… Поздно, поздно! «Уже поздно», – рыдает душа. «Поздно…» – вторит сердце. Все прожито, все написано, и книга жизни продумана до конца – в этом сюжете уже не будет неожиданных поворотов, не будет взлетов и падений, не будет извержений вулканов страстей… ошибалась. Как же она ошибалась…
«Дождь. Это дождь», – уговаривала себя Лика. И чувствовала, что от мыслей сходит с ума.
Эта страсть, любовь… нет, мания, подаренная злодейкой-судьбой, была такой, что поглотила все без остатка. Нет Лики. Растворилась, исчезла, только он в мыслях и чувствах. И уже не упрекаешь тех, кто разбил чужие семьи – раньше отворачивалась от разлучниц, считала их чуть ли не самыми подлыми, недостойными женщинами – как они посмели посягнуть на святое? Пока сама не стала одной из них. Нет, это не счастье. Это такая боль… такая боль…
Просто боль. Просто дождь. Мечта, которой не суждено было осуществиться. Лика, как воровка, пробралась в чужой дом и хотела присвоить то, что ей никогда не принадлежало. Ее поймали за руку. Отобрали то, что она хотела взять. А ее… нет, не наказали. Просто выбросили, вышвырнули за дверь, оставив наедине со своей совестью.
…Просто дождь. И ветер бьется в ставнях. Стучится, бродяга, холодный, неприкаянный… просит открыть двери, открыть сердце, а ты сидишь и понимаешь, что – нет. Не откроешь. Все, закрыто наглухо, заколочены ставни в доме твоей любви, дорожка травой заросла. Позабыт-позаброшен дом, покосилась калитка, и ветер воет в голых ветвях осеннего сада. Страшно, как раненый зверь – нет, это не ветер, это бьется в агонии, умирает любовь. Скоро зима – и заметет, закружит метель, засыпая белым-белым глупые, такие глупые несбыточные мечты… Заморозит, заледенит, и застынет сердце – теперь уже, наверное, навсегда.