На палачей я не держу обид:
Плачу за небеса в твоих объятьях.
Она не перезвонила Максу по одной-единственной причине – прекрасно знала, что бросит все и рванет к нему, только услышав его голос. Запретила себе. И не видела, что было еще много не принятых звонков. И, конечно, не могла знать, что через некоторое время после того, как она ушла, в дверь номера постучали.
– А ты что тут делаешь? – Макс страшно удивился, открывая дверь. – Дина?!
На пороге стояла та самая девушка, которая разговаривала с Ликой в кафе. Только выражение лица у нее было иным – наглым, а вовсе не потерянным и не убитым.
– Тебя проведать приехала. Ты рад? – Она чмокнула Макса в щеку и, несмотря на то, что он не отстранился, прошла в номер.
– Это что еще за маскарад? – изумился Макс, разглядывая ее одежду.
– Да… так. Встречалась с одной подругой.
– С кем это, интере… – начал Макс и вдруг осекся. Дикое поведение Лики, то, что она вдруг ни с того ни с сего решила с ним расстаться, внезапное появление странно одетой Дины – все становилось на свои места.
– Дай мне сумку, – сухо сказал он.
– Зачем? – кокетливо отозвалась девушка, легко пряча за спину большую дорожную сумку.
– Дай, я сказал! – он вырвал сумку и достал небольшую подушку.
– Хоть бы выкинула, дура… – в сердцах произнес он. Руки сжались в кулаки. – Уходи. Дело добром не кончится.
– Ну и что ты сделаешь? Поднимешь на меня руку? Да ни за что ты этого не сделаешь. Ты меня лю-у-у-бишь! – пропела девушка.
– Терпеть не могу. Выметайся.
– Ну, как знаешь. Все равно тебе никуда от меня не деться. Ты ж связан по рукам и ногам. Наш ребенок…
– Дина! Мы давно в разводе. Надо было быть полным идиотом, чтобы на тебе жениться. И это не мой ребенок. Ты прекрасно знаешь.
– Ну, а если бы мы ждали второго? И не были в разводе? Все можно было бы исправить… Максечка, милый…
Девушка потянулась к мужчине. Макс грубо схватил ее за плечи и вытолкал за дверь. Оглядев комнату, схватил телефон и стал звонить Лике.
Телефон Лики не отвечал.
Чуть позже, банально напившись, Макс приехал к дому Лики, колотил в дверь… Никто не открывал. Но не выбивать же ее на самом деле…
С трудом собрав мысли в одно, подумал, что Лики просто или нет дома, или она не может или не хочет открывать. Он ушел, решив все оставить как есть. На время.
Был вечер субботы. Макс предполагал, что у Лики должен быть дома муж, а в понедельник они встретятся на работе. И смогут спокойно поговорить. Он прекрасно знал, что Лика не станет устраивать сцен в офисе.
В понедельник Лика на работу не вышла.
Не вышла и во вторник. На звонки не отвечала, в Интернете не появлялась.
Макс вернулся домой.
И подписал отказ на перевод в ту фирму, в тот город, где жила его Лика.
Прежде его Лика.
***
…В воскресенье Лика проснулась разбитой, но без температуры и с чувством странной опустошенности. В окно лился свет серого, холодного утра.
Выбралась из кровати, посмотрела в зеркало. Красивая. Несмотря ни на что. Что ж за наказанье? Ну почему она не уродина последняя? Нет, сейчас она, конечно, такая, что краше в гроб кладут. Но все равно. Страшная и красивая одновременно, несмотря на спутанные волосы, изможденное лицо и темные круги под глазами. Вот уж, наградила природа внешностью…
Только глаза пустые. Совершенно пустые, ничего не выражающие. Вот это оказывается, как выглядит на самом деле?
Лика спокойно, без эмоций и безо всякого интереса разглядывала свое отражение.
Впрочем, это все к лучшему.
Ничего не надо. Воскресенье – обыкновенное воскресенье. Она немного оклемается, завтра – на работу. Последнее время она всем занималась спустя рукава, нужно наверстывать. Списывала на то, что плохо себя чувствовала. Завтра… После работы – спортзал… если тренер разрешит заниматься в таком состоянии. Впрочем, выпить жаропонижающее? Ну если не потекут к вечеру сопли, тренер может ничего и не заметить. А ей это нужно. Измотать себя так, чтобы приползти домой и просто упасть. Чтобы не вспоминать. Не думать. Вообще ни о чем. Ни о ком.
Сегодня к ночи вернется Сергей из командировки.
Завтракать дома Лика не стала.
Оделась, не накрасилась, вышла на улицу. Ноги сами вывели к тому же злополучному любимому кафе. Она заказала капуччино и уткнулась носом в чашку.
За соседним столиком сидели две женщины. Одна другой что-то показывала на телефоне и с жаром рассказывала.
Лика невольно прислушалась.
– Ну вот ты представь, – говорила одна другой. – У него мать – видишь какая женщина? Обалденная! Ну хоть бы такая, как она! А он нашел себе кого? Ей сорок восемь лет. Сорок восемь! Когда она кокетливо сказала, мол, чуть больше сорока, сразу стало ясно, что ей давным-давно за сорок. А когда мать пришла домой, увидела картину – та бегает по комнате, как молодуха, и припевает: «Вероничка Петровна, а мы вам в подарок люстру купили, Андрюшечка повесил уже!» Кошмар! Андрюшечка ей в дети годится, ну совсем в дети – она старше его матери! А он в ней души не чает. Мать бедная ругалась-ругалась, да все без толку…