Последним напряжением сил ашбалы, ведомые Салемом Хаммади, все же окружили истерзанный самолет. Ахмед Риш бежал сзади, подгоняя отстававших то выстрелом под ноги, то тычком приклада в спину. Ошалевшие от усталости, жары и криков двух безумцев оставшиеся, числом не более двух десятков человек, шли вперед, спотыкаясь, падая и поднимаясь.
Человеку, знакомому с мифологией, эта сцена могла бы напомнить рассказ о Хароне, жестоком перевозчике в Ад, колотящем несчастных веслом. Крепкое боевое подразделение из полутора сотен мужчин и женщин уменьшилось до двух десятков жалких, запуганных и униженных человеческих существ, скорее напоминающих презренных шакалов, чем воинственных и гордых тигрят.
Риш пристрелил мужчину, который имел несчастье упасть и недостаточно быстро подняться. Преследуя «конкорд», он уже слышал за спиной выстрелы израильских коммандос, преследовавших его самого.
Сверху за происходящим наблюдал Ласков. Он с удовольствием расстрелял бы ашбалов, но последние держались слишком близко к «конкорду», не позволяя генералу как следует прицелиться. Скорость истребителя была слишком высока для того, чтобы оказать эффективную поддержку. Именно по причине скорости и большого радиуса действия «Ф-14» и выбрали для данной миссии. Пытаться сбросить бомбу или выпустить ракету в условиях сильного бокового ветра, недостаточно хорошей видимости да еще на скорости как минимум сто девяносто пять километров в час было бы слишком рискованно. Кроме того, теперь на холме находились уже и коммандос. У Ласкова даже мелькнула мысль попросить солдат отступить, но он тут же одернул себя – в конце концов главную роль в спасательной операции играли именно они.
Стараясь отсечь ашбалов от лайнера, Ласков выпустил шесть ракет и израсходовал двести оставшихся снарядов.
Хоснер лежал в низине, зарывшись в песок, и вслушивался в приближающиеся разрывы снарядов. Ашбалы не заметили, как он упал, и пробежали мимо.
Лежа в укрытии, Яков услышал, как замолкают один за другим двигатели «конкорда», и осторожно поднял голову. Лайнер опасно повис над краем обрыва. В неярком свете утра было видно, как умирают огни его огромных двигателей. Ашбалы, окружив самолет, подходили все ближе. С восточного склона, по которому поднимались коммандос, доносились только отдельные выстрелы. Привстав на колено, Хоснер проверил затвор «Калашникова», вставил новый рожок и, оглядевшись, понял, что совершенно случайно попал в ту самую низину, где они с Мириам занимались любовью. Он провел ладонью по песку, служившему им постелью.
Убедившись, что с «АК-47» все в порядке, Хоснер еще раз взглянул на «конкорд». План заключался в том, чтобы убить Риша, и Яков понимал, что независимо от результата дело закончится его смертью. Теперь же все выглядело так, что он мог остаться в живых, а смерть грозила всем остальным, причем не от рук Риша, а в результате безрассудной попытки спуститься к реке по крутому склону. Хоснеру же ничего не оставалось, как ждать, пока коммандос доберутся до него и отправят домой. Такой вариант его никак не устраивал. Он поднялся и, пригнувшись, побежал по направлению к «конкорду».
Беккер никак не мог решить, что опаснее и рискованнее: головоломный спуск по отвесному склону или осаждающие лайнер ашбалы. Чем дольше он смотрел на реку, тем более далекой она ему казалась.
Вошедший в кабину Берг начал пристегивать Кана к креслу. Второй пилот дышал, но рана в груди все более затрудняла этот процесс. Берг огляделся и, заметив карту, приложил се к входному отверстию.
Беккер подождал еще секунду и крикнул Бергу:
– Переведите десяток человек в переднюю кухню!
Берг выбежал из кабины, и из салона донесся его решительный голос. Десять человек поспешно поднялись и втиснулись в переднюю кухню, рассчитанную максимум на двоих, «конкорд» медленно наклонился, качнулся и соскользнул вниз. Берг едва успел запрыгнуть в кресло и пристегнуться.
Салем Хаммади, шедший впереди небольшого отряда едва держащихся на ногах ашбалов, рванулся к застывшему над обрывом «конкорду» и, когда до крыла оставалось не более двух метров, прыгнул. Он упал плашмя, раскинув руки и ноги, отчаянно стараясь хоть за что-то удержаться, но гладкая поверхность суперобтекаемого крыла не давала ему такой возможности. Наконец нога попала в выбоину от пули, и Хаммади, найдя опору, изловчился, развернулся и, оттолкнувшись, прыгнул к двери аварийного выхода. Он ухватился за раму, подтянулся и вполз в салон. Никто не обратил на него никакого внимания.
Самолет снова качнулся на ненадежной опоре, накренился и устремился вниз, к Евфрату. Сверху он походил на пытающуюся взлететь огромную серебристую птицу.
Хаммади увидел, что люди в салоне сидят так, словно приготовились к жесткой посадке: опустив голову к коленям и держа перед собой подушки и одеяла. Он отпустил раму, за которую держался, и в этот момент лайнер дернулся, и араба бросило вперед, к пилотской кабине. Хаммади ударился о дверь и прижался к ней, ожидая толчка. Он не знал, что будет дальше и какая судьба его ждет – смерть в реке, пуля в голову, плен или тяжелое увечье, – но зато точно знал, что не желает находиться рядом с Ахмедом Ришем, когда наступит конец.
Беккер видел пролетевшие с левой стороны обгоревшие заросли клещевины, видел двух бегущих по берегу в противоположном направлении ашбалов. Он почувствовал, как подломилось переднее шасси и лайнер упал на брюхо, что, однако, не уменьшило скорости движения. Нос прорезал береговую насыпь, и задняя часть самолета слегка приподнялась, как бывает с санками, когда они налетают на кочку. В следующий момент «конкорд» нырнул в реку, и Беккер не только почувствовал, но и ощутил удар. Вода поднялась, стекло козырька лопнуло, и мутные потоки хлынули в кабину. Потом все потемнело.
Горячие двигатели «конкорда» в одно мгновение испарили тысячи литров воды, и над местом падения поднялись клубы белого пара. Некоторое время в салоне слышался похожий на шелест звук – это вода проникала в корпус. Потом она заполнила нижнюю его часть и остановилась. В салоне наступила тишина. Люди начали поднимать головы.
Салем Хаммади быстро проскользнул в пилотскую кабину. Первым, кого он увидел, был парень в кресле бортинженера. Из раны на груди стекала кровь, окрашивая воду в розовый цвет. Пилот в форменной фуражке навис над приборной панелью, едва не касаясь ее головой. Рядом с ним, в кресле второго пилота, сидел мужчина постарше в штатской одежде. Повсюду валялись осколки плексигласа. Пока Хаммади осматривался, огоньки на приборной панели постепенно погасли. Потом погас и верхний свет.
Хаммади вытащил длинный, острый кинжал. Он инстинктивно понял, что человек в штатском важная птица, и шагнул к нему.
37
Яков Хоснер подобрался совсем близко к ашбалам, которые, стоя на краю холма, били длинными очередями по плывущему внизу «конкорду». Он поднял автомат и попытался отыскать среди стреляющих Риша, но все выглядели одинаково в серых от пыли одеждах.
Круживший над равниной «Ф-14» Ласкова внезапно резко спикировал и устремился к обрыву, прямо на ашбалов. Ласков уже попросил майора Арнона приостановить наступление и укрыться до дальнейших указаний. Отряд майора Бартока изменил направление движения и спешно возвращался к плотам, чтобы попытаться перехватить лайнер.
Небо заметно посветлело, ветер почти стих, и ашбалы вдруг обнаружили, что лишились двух своих союзников – пыли и темноты. Истребитель выпустил последние четыре ракеты и круто ушел вверх. Люди, стоявшие на склоне, исчезли в пламени взрывов и вихре осколков.
Хоснера сбило с ног взрывной волной, а когда он пришел в себя, то увидел одного Ахмеда Риша, стоящего среди изуродованных тел своих солдат. В воздухе пахло жжеными волосами и горелым мясом.
Хоснер поднялся и огляделся. Насколько он мог видеть, кроме них двоих, поблизости никого больше не было. Риш стоял к нему спиной, вероятно, обдумывая наиболее безопасный маршрут отступления. Хоснер осторожно подошел к нему сзади: