Николай. А я за кирпичи без претензий.
Макеевна. Да? А причем тут ОМОН? Без мужа, без детей, так все и валить можно? Сладче всех, что ли, живется? ОМОН они вызывают… Двадцать лет на почте отпахала, грамоты да премии, а тут… Забирай свои кирпичи к чертовой матери! (Распахнула дверь сарайчика, начинает вытаскивать кирпичи и складывать их у ног Николая.)
Николай. Макевна! Эй… Эй, с ума сошла?
Макеевна (продолжая таскать кирпичи). Был бы ум-то, было б с чего сходить… Связалась… Так мне и надо.
Николай. Ну, мативо! Просто так зашел… Кончай, Макевна! (Начинает носить кирпичи в сарайчик.) Во, разбушевалась.
Макеевна (передразнивая). Замылила, нечаянно… Сразу воровку из меня делать…
Николай. Какую «воровку»? Чё ты собираешь?
Макеевна. Шишки собираю да намеки ваши разные. (Но мгновение делово.) Кидай тише, расколются.
Николай. Ага.
Макеевна (вновь сквозь плач). Утаскивай все до единого!
Николай. Куда я их? Купила, значит, пользуйся! И не самооскорбляйся! Какая ты воровка? Все по уму было сделано. Хочешь, могу вообще бесплатно последние простить? Баста! (Сунул в руки Макеевны последний кирпич.) Считай, что мы в расчете!
Макеевна. Говорю, не нужны мне твои кирпичи. (Бросила кирпич в сарай, захлопнула дверь, прошла к крыльцу, села на ступеньку.) Удавлюсь лучше, чем наговоры терпеть.
Николай (присев на корточки рядом). Тю — у! Я лучше, думаешь? Мне-то по твоим выводам сто раз надо удавиться. (Словно делясь тайной.) Вчера ночью двадцать пачек папирос за пазуху, и в подпол!
Макеевна. Ой!
Николай. Ну! Украл к едрене — фене!
Макеевна. Из магазина?
Николай. Ххэ! В ём лет сто курева нет!
Макеевна. А с верблюдом, на пачке который?
Николай. Камал? Этот абрак горбатый враз на баланс посадит! Со своего стола заграбастал двадцать пачек и бегом в подпол.
Макеевна. У себя украл?
Николай (помолчав). Во, кино: у себя берешь, а будто чужое тягаешь. Вообще-то, счас везде так получается.
За воротами послышался крик Лиды: «Маке-ев-на! Откро-ой!» Николай пулей скрывается в сарайчике.
Голос Лиды. Маке-евна-а!
Николай (выглянув). Посижу тут… Не выдавай меня. (Скрывается.)
Макеевна (подбежав к сарайчику, пытается открыть дверь). Э! Э! Обалдели?! В прятки негде играть, дом осадили? А ну, вылезай! Не хватало, чтоб бабы мне из-за вас головомойку устроили!
Николай (из-за двери). Отвлеки ее… В дом заведи, я и выскочу.
Входит Лида.
Лида. Дома? Слава те Господи. Макевна, подержи калитку — воду занесу.
Макеевна. А ты чего с водой?
Лида. На колодец ваш ходила.
Макеевна и Лида уходят со двора, а на крыльцо тихонько выходит Саня. Из сарайчика, крадучись, появляется Николай. Увидев друг друга, бросились на свои места. Возвращаются Лида и Макеевна. Лида несет на коромысле ведра, полные воды, ставит их в центре двора.
Ффу, умоталась. (Садится на крыльцо рядом с брюками Сани.) Чё это у тебя? Шитье какое? Хочу сёдня баньку истопить, да колодезной голову ополоснуть. Батюшки! (Рассматривая брюки.) Никак ухажера завела? Кто ж такой?
Макеевна (сердито). Не говори, кавалеров полный дом. То ни одного, а то сразу парами.
Лида. Соли. Кто такие?
Макеевна. Да ну, какие там кавалеры?! Без их забот полон рот. У тебя дело ко мне или просто зашла? У Арефьевых, говорят, какая-то пропажа страшная. Ничего не слышала?
Лида. Нет. У нас папиросы кто-то стибрил, вот это точно. И кто — не поймешь. Лежали на столе и не стало. Как сквозь землю двадцать пачек.
Макеевна. А говорят, ОМОН хотят Арефьевы вызвать или уже вызвали…
Лида. Господи, что у них красть? Две ложки с пустой плошкой? А кто говорит?
Макеевна. Колька, дядь Коля твой и говорит.
Лида. Ты где его видала?
Макеевна. А бежал тут… Не сказал куда.
Лида. В какую сторону бежал-то?
Макеевна. Э-э, вот туда, к морю.
Лида. Откуда-то штаны знакомые. Недавно видела, на ком — не помню. Чьи штаны-то?