– То есть жене ничего не грозит? Просто не хотелось бы ей повредить…
Ирина подошла к двери:
– Илья Максимович, я и так нарушаю правила, разговаривая с вами. Обещаю, что рассмотрю ваше дело самым внимательным образом, и вынесу решение, только если у меня и моих коллег возникнет внутреннее убеждение, что…
Тут Ирина осеклась, не зная, как деликатно сформулировать «что ваша жена мертва».
– Спасибо, – кивнул Чернов.
– А больше мне пока нечего вам сказать.
Тут Илья Максимович наконец-то понял намек и удалился.
В банке весело булькала вода, Ирина выдернула кипятильник из розетки и взялась за полотенце.
– Давайте я, – Олеся Михайловна аккуратно взяла банку и, отогнав Ирину от стола, разлила кипяток по чашкам. – В вашем положении надо быть очень осторожной.
Ирина подвинула ей тарелочку с бутербродами:
– Угощайтесь, пожалуйста.
– Спасибо, – прошептала Олеся, но так и сидела, сложив руки в замок, пока не сообразила, что Ирина первая есть не начинает. Тогда она взяла самый черствый пряник и откусила от него маленькую крошечку.
– Будем считать, что никто сейчас сюда не приходил, – сказала Ирина, – правила нарушены, но не могла же я силой вытолкать его из кабинета.
– Такой неприятный человек! – вздохнула Олеся Михайловна. – Главное, вы ясно его попросили уйти, а он хоть бы что. Гнет свою линию, скажите то, скажите это… Мог бы просто не подавать иск, если так любит жену и верит, что она жива.
Ирина улыбнулась:
– Увы, Олеся Михайловна, жизнь есть жизнь. Когда человек умирает, то все его земные дела разрешаются, а имущество переходит по наследству, но если пропадает без вести, то образовывается пустота, которую заполнить очень трудно. С пропавшим нельзя развестись по обычной процедуре, распоряжаться его имуществом тоже невозможно, не имея на руках доверенности, в общем, ситуация весьма неопределенная. Потом, это очень тяжело морально, ожидание изматывает, и, наверное, после пяти лет метания между отчаянием и надеждой хочется поставить точку хотя бы с помощью суда. Перестать ждать хотя бы официально, и только в глубине души немножко верить, что человек вернется.
Олеся Михайловна покачала головой:
– Чернов точно знает, что жена не вернется, – сказала она тихо.
Илья Максимович не пригласил адвоката, что для человека в его положении было довольно странно. Зачем самому биться лбом о судебную бюрократию, когда можно попросить ушлого и опытного специалиста? Может быть, не хотел, чтобы этот ушлый и опытный специалист слишком пристально вгляделся в дело исчезнувшей жены?
И это беспардонное появление в кабинете… Перед тем, как подать иск, Чернов мог узнать все правовые последствия для себя и для жены в любой юридической консультации у дежурного адвоката. Почему надо было лезть к судье и впопыхах, в последний момент уточнять, не навредит ли это любимой супруге? Потому что он и так прекрасно знал, что не навредит. Мертвецам все равно.
Цель у этого спектакля была совсем другая – показать судье, что он ждет и верит, будто жена еще жива, стало быть, к ее исчезновению он не причастен. Только вот плохой Чернов актер. Не до такой степени плохой, чтобы трагически заламывать руки и закатывать глаза, но все-таки плохой. И спектакль вышел дешевым, а потому неубедительным.
Ирина вздохнула. Недавно по телевизору показали фильм «Служили два товарища», а вслед за ним диспут школьников на извечную тему «оправдать виновного или осудить невиновного». Дети надрывались, спорили, временами сбиваясь в совсем не детскую демагогию, но в итоге пришли к выводу, что казнить невиновного ни в коем случае нельзя.
Ирина была согласна с этим гуманистическим посылом, и в своей работе всегда трактовала сомнения в пользу обвиняемого, но, черт возьми, как больно смотреть на убийцу, избежавшего наказания благодаря уму и хитрости!
Сейчас они признают Чернову умершей, тем самым поставят точку в этом долгом деле, и все. Илья Максимович станет честным вдовцом, сможет распоряжаться имуществом жены и жениться в полное свое удовольствие. Марина Хмельницкая, ради которой он пошел на преступление, обманула, не дождалась, ну да ничего. Мало ли молоденьких красоток, готовых украсить бодрую старость высокопоставленного чиновника?
Ирина закрыла глаза, вспоминая тот единственный раз, когда она видела Аврору Витальевну живой. Перед глазами ясно, как наяву, возникло веселое и доброе лицо. Руки тоже вспомнились, большие, с набрякшими венами и коротко стриженными ногтями, почти мужские. То были руки много и тяжело работавшего человека, но тогда Ирина думала только о том, насколько лучше смотрятся ее собственные тоненькие ухоженные пальчики.