Я высвободила свою силу и почувствовала, как вампир резко дёрнулся, издав сдавленный вопль. Запах опалённой плоти наполнил мой нос, и я услышала глухой стук и ругательство где-то у себя за спиной. Вампир обессилено повис на цепях, но я знала, что он до сих пор был жив, поскольку мы были соединены текшей между нами силой. Мой разум был потрясён от осознания, что я оказалась внутри сути вампира. Я была охвачена потребностью увидеть демона-вамхира, прежде чем уничтожу его, рассмотреть тварь, которая обратила прекрасного мужчину в монстра.
В отличие от демона-Мори, который жил в разуме, демоны-вамхиры прицеплялись к сердцам своих жертв. Моя сила перемещалась через органы, которые выглядели здоровыми и нормальными, пока я не обнаружила уродливый комок, который едва ли походил на человеческое сердце. Большая часть сердца была заключена в толстую полупрозрачную белую мембрану, которая походила на медузу с усиками, что сливались с позвоночником и стволом мозга. Я ткнула мембрану, и она задрожала, заставив сердце запнуться.
«И это был могущественный демон-вамхир?» Несмотря на мощь и силу вампира, демон являлся не чем иным, как коллагеновым паразитом, который нуждался в хозяине, чтобы выжить. Созерцание вот этого демона, ослабленным и в его естественной форме, изъяло тайну и растворило некую часть моего страха перед вампирами. Это не ослабило боль от потери Нейта, но дало мне глубокое понимание своего врага и показало мне истинную слабость демона.
Демон покрылся рябью, и я ощутила, как вампир зашевелился. Я вновь ткнула в него, и он снова замер. «Хватит это изучать. Пришло время с этим покончить».
Я протолкнулась вперёд до тех пор, пока не окружила демона, не прикоснувшись к нему. Он завибрировал, как будто знал, что я задумала сделать. Моя душа оплакивала сердце, которое вскоре больше не будет биться, но я не испытывала никакого сопереживания или милосердия к созданию, которое собиралась уничтожить.
«Я люблю тебя, Нейт», — безмолвно произнесла я, когда моя сила обернулась вокруг демона.
Демон издал дикий крик, извиваясь и отчаянно толкаясь об мой захват. Я ещё больше открыла себя, и ещё больше силы разлилось из глубинного колодца моей сущности, пока это не стало ощущаться, будто по моим венам текла молния. В изолированной части своего разума, я понимала, что подключилась к мощи, которую я раньше никогда не затрагивала, и я ощутила ничтожное касание страха, смешанного с иступленной радостью. Я никогда не чувствовала себя столь живой или такой чувствительной к окружавшему меня миру. Я смогла услышать, как за моей спиной дышали люди и скребшую где-то за стеной мышь. Я смогла почувствовать живую землю под толстым каменным полом. Я вдохнула запах капель воды во влажном воздухе камеры и зловоние мёртвой плоти, которое впилось в вампира. И внутри вампира я увидела жизнь… и смерть.
Чужеродные слова наполнили мой разум, и я услышала отвратительный голос, который заставил меня пожелать зажать уши и закричать. Что-то щёлкнуло в моём сознании, словно открылась дверь, и я осознала, что слышу мысли демона и воспоминания… хорошее сильное тело… такая жажда… но я не хочу умирать… да, мой создатель… боль… так много боли…
Как только моя сила приблизилась, голос демона сошёл на нет, и мой разум начали наводнять образы настолько быстро, что они были неясной симуляцией. Я потянулась и ухватилась за один из образов и в замешательстве посмотрела в лицо маленькой девочки, не старше двух-трёх лет. Я схватила другой образ и увидела туже маленькую девочку, несколькими годами старше с каштановыми локонами и счастливыми зелёными глазами.
«Это я», — подумала я в изумлении, потянувшись к очередному образу, затем к ещё одному.
Я, сидящая в кресле в белой больничной палате, мой взгляд печальный и напуганный.
Я, свернувшаяся в клубок на маленькой кровати, сжимая плюшевого мишку.
Я, широко улыбающаяся, пока разрезаю торт на празднике в честь моего десятилетия, с Роландом и Питером.
Я, вытягивающая подарок из-под Рождественской ёлки.
Я, измазанная шоколадным маслом, когда впервые попыталась приготовить торт на день рождения Нейта.
Я, державшая косматого белого кота, которого спасла, когда мне было четырнадцать лет.
Я, стоявшая в дверном проёме, облачённая в бледно-жёлтое платье из Волшебной Страны.
Всё это были воспоминания Нейта обо мне, о моей жизни с ним, и каждое из них сияло отцовской любовью к своему ребёнку. Я провела свою жизнь, скучая по папе, а на всём протяжении Нейт считал меня своей дочерью. Это наполнило меня горькой радостью от осознания глубины его любви после его утраты.
Ещё больше воспоминаний Нейта, мрачных и ужасающих, наполнили моё сознание. Я увидела экстравагантную рыжеволосую женщину в открытом чёрном платье.
«Ава Брайант», — произносит она похотливым голосом. В следующее мгновение её лицо исказилось и из её рта выступили клыки, когда она поразила его. Я услышала, как Нейт простонал от боли, и услышала, как он произносит: «Я никогда не скажу тебе, где она». Воспоминания стали туманными после этого, и я поняла, что таково ему было во время перехода. Последняя связная мысль, прежде чем демон-вамхир завладел им полностью, была о том, как он был рад, что я никогда не буду одинока.
Образы и голоса угасли в сером тумане, и снова остались только я и демон. Демон выглядел темнее и твёрже с небольшими трещинами, сформировавшимися на его поверхности, а сердце билось в слабом неровном ритме. Сердце, которое когда-то вмещало так много любви ко мне. Я не позволю ему больше страдать.
Это была любовь, не гнев, что наполнила меня, когда сила вырвалась из меня белой вспышкой, настолько яркой, что ослепила меня сквозь закрытые веки. Я почувствовала предсмертную агонию вампира, и осознала миг, когда демон раскрошился в небытие, и сердце прекратило биться навечно. Вопль скорби взошёл из глубины моей души, и я услышала голос из своих собственных воспоминаний.
«Те, кто причинит тебе боль, в конечном счете, дадут тебе силу стать тем, чего они больше всего боятся».
* * *
Где-то намного выше надо мной, незначительный источник света сиял подобно маяку, и я плыла к нему сквозь густой мрак. Мои руки и ноги были вялыми, угрожая утащить меня обратно вниз. Было бы так легко просто плыть по течению в тёплой мгле, но свет взывал ко мне. Я устремилась вперёд, собрав всю волю в кулак, пока свет не стал ярче, и не услышала приглушённые звуки: голоса, пиканье, музыку. «Погодите. Это была… Карли Саймон?»
— Прошло два чёртовых дня. Почему она не просыпается?
— Физически с ней всё в порядке, — сказала женщина. — Всё что я могу предположить, так это то, что её разум нуждается в исцелении от травмы, которую она перенесла, и она проснётся, когда будет готова.
— Ты предполагаешь?
— Николас успокойся. Никакой пользы от того, что ты кричишь на лекарей, не будет. Никто из нас ничего подобного раньше не видел.
— Приятель, я бы тоже не захотел просыпаться, когда ты так орёшь.
«Это был Роланд?»
— Мне кажется, я только что видел движение её глаз!
«И Питер?»
К моему плечу прикоснулась рука.
— Сара, это Роланд. Ты меня слышишь?
Я попробовала двинуть рукой, но она была сделана из свинца. Хотела заскрежетать зубами от безысходности, но и этого тоже не смогла сделать.
— Вот! Её губы двигались. Смотри, Пит, говорил тебе, идея с музыкой была хорошей.
Я услышала, как поблизости заходили люди, и затем тепло обволокло мою руку.
— Сара? Пора просыпаться, moy malen’kiy voin.
«Я пытаюсь, чёрт возьми!» — хотела я сказать, но слова не появились.
— Ах, наша красавица всё ещё спит? — поинтересовался новый голос. — Возможно, всё, что ей надо, так это поцелуй принца.
— Не время для твоего юмора, Десмунд, — голос Николаса был низким и грубым, но хватка на моей руке была нежной.