– Мой дом далеко отсюда, – уставившись в голубое небо, сказала Хадиджа, – я из Азербайджана, – словно кому-то еще сказала девушка, все еще пребывая в шоке от пережитого.
– Это хорошо. Я там работал некоторое время, – воспрянул Бен, рассчитывая, что этот факт облегчит их общение.
– Неужели? – с недоверием огрызнулась Хадиджа. – Ты зачем столько людей поубивал? Зачем они за тобой гонялись? – неожиданно спросила она.
– Ну вот, только мы настроились на приятные темы… – попытался отшутиться он. – Они были нехорошими ребятами, хотели прикончить меня, а я защищался. Ты же все видела.
– А может, ты еще хуже, чем они, раз столько людей пытались тебя убить? – резонно спросила Хадиджа.
– Тоже может быть, – выдохнул Бен и добавил:
– Чтобы не гадать, пожалуйста, просто поверь, что я спасал тебя от них, а сейчас пытаюсь вести себя вежливо и верну тебя обратно, откуда нехотя забрал.
– Нехотя… – повторила девушка, словно эхом, погрузившись в невеселые мысли.
Андрей
Андрей очнулся от тряски в машине скорой помощи, мчавшейся на большой скорости по степи. Застывшей кровью залепило глаза, и только сквозь щелку он смог разглядеть, что это были свои, русские врачи, перевязывающие ему раны.
– А, очнулся, – услышал он над головой. – Ну Слава Богу. У тебя ничего страшного, сынок, через три дня можешь опять идти на передовую, – сказал седой врач, поправляя очки.
– Какие потери? – спросил Андрей пересохшими губами.
– Да практически все полегли, – махнул рукой старик, – пара тяжелораненых, но шансов у них мало.
– Я завтра должен быть на ногах, – проскрипел Андрей сквозь зубы.
– Нет, сынок, завтра не обещаю, но пострелять ты еще сможешь, – ответил доктор, введя инъекцию обезболивающего.
Андрей быстро поправлялся в военном госпитале имени Бурденко в Москве и через несколько дней вновь примерял на себя бронежилет и другую амуницию.
– Ну как, пришел в себя? – услышал он голос Лесничего в мобильном телефоне.
– Да, спасибо. Готов к работе, – сдержано ответил Андрей.
– Круто же он разделался с вами, – безжалостно высказал Лесничий.
– Вся жизнь – одни потери, – произнес Андрей после некоторой паузы.
– Не у тебя одного. Слава Богу, что сам еще жив и отделался легким испугом, – выдохнул Лесничий. – Жду завтра у себя, – добавил он и повесил трубку.
Андрей был высококлассным офицером военной разведки и служил в элитном отряде. Несмотря на многие потери и ограничения в таком молодом возрасте, он вовсе не жалел о сделанном им выборе, веря, что своей службой противостоит мировому злу и защищает интересы своей родины. Ему недавно исполнилось тридцать два года, и он был из поколения тех, которые формировались на идеалистических принципах патриотизма и чести офицера. Он с сожалением наблюдал, как за постсоветские годы независимости России прагматизм и беспринципность быстро заменили во многих его соотечественниках лучшие человеческие качества. Андрей пытался понять связь между потерями нравственных ценностей у большинства его сограждан и тяжелыми испытаниями, с которыми вновь приходилось сталкиваться россиянам в современный исторический период. Ему было вдвойне тяжело осознавать, что в народе, который больше всех пострадал от фашизма, стали возникать нацистские военизированные группировки. Глядя, как его сограждане уничтожают свои основы, он боялся, что судьба балканских народов может повториться и в России. Андрей видел там взорванные церкви и развалины мечетей и никак не мог понять, как добропорядочные в прошлом соседи, роднящиеся на свадьбах своих детей, могли враждовать между собой и сознательно рушить святыни друг друга. Разъезжая по горячим точкам и общаясь с обычными людьми, он понимал, что им меньше всего нужны те «эксперименты», которые ставили над ними сильные мира сего. Даже если и было какое-то недопонимание и взаимные конфликты в прошлом, простые люди всегда предпочитали жить в мире друг с другом и обмениваться лучшим. «Если нравственные основы народа безжалостно разрушены и преданы забвению, – думал он, – то миллионы разрозненных и потерянных судеб, оторванных от своих корней, сливаясь в одну большую толпу, становятся бессознательной массой и легким материалом для тех, которые направляют их в русло своих интересов. Конфликты между народами нужны правителям и политическим воротилам, чтобы облегчить себе использование в собственных интересах самую важную ценность на свете – людей, создающих для них материальные блага и без которых они не обладают никакой властью».