— Не паникуй. Это помню даже я. — Рэм пристально смотрит на меня.
Он понимает меня лучше, чем кто-либо другой, помнит, что мы друзья, но не помнит доброй половины того, что нас связывает — хотя у него в памяти сохранилась куча разрозненного хлама, такого, как адреса местных магазинов или расписание автобусов до моей дачи. Чаще всего этот хлам бесполезен, но иногда он помогает вспомнить что-то важное. Вспомнить — или додумать. Рэм злится и беспокоится за меня, однако сам он тоже не слишком удивлен. Он знал, что нечто подобное может получиться. Знала и я — но от этого не веселее.
— Я не паникую. Всего лишь хочу спокойно подумать.
— Ну, как знаешь.
Рэм, наградив меня напоследок встревоженным взглядом, неохотно уходит следом за Костей. Я вижу, как они идут через двор, о чем-то споря, и скрываются за домом.
Электричка, станция… Ладно бы еще, трамвайная остановка. Откуда и куда тут могла идти электричка? От кольца до кольца, запасной путь — больше никак. Если, конечно, больше ничего не изменилось. Что точно осталось прежним — так это мое положение: я помню — и вижу — перед собой не тот мир, какой помнят родители, соседи, друзья.
— Сделанного не воротишь, — хрипло говорит Иваныч у меня за спиной.
Воистину. Вряд ли изменилось что-то еще: масштаб не тот. Даже «гром» наш — лишняя работа дворнику, и только. Но все же…
— Да. Вы простите. Мы не хотели… пакостить.
— Напакостили мы или нет — по весне видно будет.
«Мы!?..»
Я оборачиваюсь. Никакой это не Иваныч. Густые усы с проседью под крючковатым носом, высокий, с залысинами, лоб, колючий взгляд. Желтый жилет со светоотражателями накинут поверх синего пиджака.
— Видно будет, — повторяет мужчина. Он становится рядом со мной и касается рукой тополька, политого коньяком. Дерево похоже на скелет: большая часть веток отмерла, оставшиеся — уже облетели. — По весне распустится — значит, к лучшему.
— Кто вы?
Он улыбается: усы забавно топорщатся в стороны.
— А кто — ты?
— Я…
Он кладет что-то мне в карман куртки и уходит по аллее в сторону стрелки.
— Постойте! — Я хочу его догнать, но не могу двинуться с места. — Подождите! Вы…
— С кем ты разговариваешь? — требовательным тоном спрашивает Костя.
Я растеряно моргаю. Костя стоит рядом и трясет меня за плечо. Когда он успел вернуться? И куда делся…
Рэм с дребезжащим пакетом в руке спешит к нам через улицу. Больше вокруг никого нет. Аллея пуста.
— С кем? — Я обшариваю карман. Сигареты, зажигалка… Что-то плоское и округлое.
Расплющенная монета-сторублевка.
— Как думаешь, Кость, поезда могут давать гудок и двигаться сами по себе? — я протягиваю ему монету.
То, что мы — мы все — упустили из внимания. То, что невозможно. Те, кого не существует.
— Шутишь?! Не может быть. — Костя ошарашенно разглядывает монету у себя на ладони. Кажется, будь он верующим — непременно сейчас перекрестился бы. — Антагонист? В реальности?
— А почему бы и нет? — подошедший Рэм с любопытством смотрит на монету. — Стрелочник или машинист?
— Скорее, второе.
Хлопает дверь: из проходной показывается Иваныч с совком и метлой наперевес. Лицо его не предвещает ничего хорошего, но прежде, чем он успевает устроить нам взбучку, Рэм достает из объемного пакета еще один, в котором тоже что-то звенит.
— Простите, что добавили работы. Вот, возьмите за труды.
Иваныч смотрит в пакет и расплывается в улыбке.
— Ну, спасибо, удружил. Неужто с того раза запомнил?
— Конечно, — сдержанно улыбается в ответ Рэм. Вряд ли он помнит, как мы когда-то пили с охраной и Иванычем, и уж тем более не помнит, что мы пили — поскольку пили мы тогда много. Секрет прост: спросить у продавца предпочтения дворника Иваныча — дело несложное. Но не рассказывать же об этом Иванычу, которому приятней думать иначе?
— Хорошего дня вам. — Рэм на прощание кивает Иванычу и увлекает нас с Костей за собой, назад по аллее.
— Чуть не забыл. Кость, у меня для тебя тоже сюрприз, — он вдруг останавливается, достает из пакета рекламную листовку и вкладывает Косте в свободную руку.
— Что это?
— Кто из нас одноглазый дурень — я или ты?
Костя догадывается перевернуть листовку. На оборотной стороне — номер телефона.
— Я — просто дурень. Так что это?
— То, что ты так хотел узнать, — ухмыляется Рэм. Его стеклянный глаз весело блестит, как и настоящий. — Имя ты угадал. А все остальное — нет.