— Как ты…
— Глюк тесен, а реал и того тесней. Восемнадцать лет. Зовут Таней. Подрабатывает с матерью в магазине по выходным. С друзьями мотаются в глюк полгода. И, кажется, ты ей тоже понравился. Так что звони, не стесняйся. В конце концов, ты ведь у нас ответственный за контакты с проходимцами, верно?
Костя сжимает в одной руке бумажку с телефоном, в другой — расплющенную монету и молчит с видом человека, которого поймали на том, что, пока остальные решали загадки мироздания, у него на уме были одни бабы. Меня разбирает смех.
— Про прибой ты тоже успел узнать? — спрашиваю я у Рэма.
— Что ты слышишь, когда прикладываешь раковину рапана к уху?
— Шум… Е-мое! Так просто?
— Да.
— Пойдемте. А то Вад своего пива уже заждался, — наконец, выходит из ступора Костя.
Заждался, если не откопал в холодильнике мой скудный запас — а он его откопал, если, конечно, Волк с Леной ему не помешали. Но эти двое скорее присоединятся, чем помешают, как и Макс. В некоторых вопросах наша маленькая команда проявляет удивительное единодушие. Так что перед тем, как рассказывать новости, придется убедиться, что все бутылки стоят на столе: одной разбитой бутылки на одну трещину вполне достаточно.
Мы идем по аллее. Ветер шуршит опавшими листьями, колышет ветки тополей. Многие ли из них распустятся по весне?
Что я слышу, когда прикладываю раковину к уху? Шум собственной крови — или шум морских волн?
Прибой. Что он такое? Иллюзия жизни и творчества, самообман — или действительность оборотной стороны… Велика ли разница — и в чем она, эта разница?