Провода над нашим с Костей отрезком путей появляются спустя три минуты. К стрелке мы подходим последними: сперва у свечи-«маяка», отмечающей место встречи и центр печати, показываются Волк и Лена, затем неспешно подходят Рэм и Макс.
Без семи минут пять. Костя сбавляет шаг и заботливо раскладывает припасенные напоследок монеты и гайки на рельсах. Когда-то мальчишки так же делали здесь себе медальоны на счастье — если оно было, это «когда-то». Макс нетерпеливо машет нам рукой, но Костя не торопится — упрощает Вадиму задачу полностью синхронизировать время. Лена, присев на корточки, меланхолично треплет загривок Волка. Волк терпит. Или не замечает? Сейчас он похож на большую собаку, и на его морде читается глубокая задумчивость. Он даже не огрызается на Рэма — тот дымит трубкой, сидя на рельсах. Карабин лежит у него на коленях. Рэм щурит единственный глаз на «маяк». Далеко в темноте, видимые через все изгибы путей благодаря вызванным печатью искажениям, ярко горят двойные огоньки — точки начала маршрута каждой группы, отмеченные в глюке и в реальности. Центральный маяк на расстоянии вытянутой руки выглядит, как тусклая свеча: он светит тем ярче, чем дальше от него находишься. Я подхожу и сажусь рядом.
— Цель, которая чем ближе, тем сомнительней, — вместо приветствия говорит Рэм. — Так ты это видишь?
Мои мысли он умеет читать безо всякой телепатии.
— Примерно. А ты?
Рэм закрывает здоровый глаз ладонью, оборачивая ко мне пустую глазницу.
— Я ничего не вижу. Или вижу, — он отрывает ладонь от лица. — А цель либо есть, либо нет. Вне зависимости от того, вижу ли ее я — так казалось раньше. Теперь — не знаю.
— Опять намекаешь, что реальность и глюк — суть одно и то же?
— Быть реальным — значит быть точкой сборки, зовись ты хоть антагонистом, хоть протагонистом, хоть упырем болотным. Тогда как мы — проходимцы, всегда, везде и всюду, — Рэм тихо смеется. Кажется, будто смех клубится над его головой вместе с дымом. — Верно, командир?
Подошедший Костя многозначительно хмыкает и отвечает вопросом на вопрос.
— По-вашему, с чего глюк можно назвать «прибоем»?
Странно, что это его до сих пор занимает.
— Прибой — разрушение волн о берег, — отбарабанивает Макс. У него в памяти тысячи словарных статей, связанных друг с другом одному ему ведомым образом. И он единственный, кто всегда относится к Костиным «вопросам-с-намеком» серьезно. — Или береговая полоса, о которую бьют волны. Во всех случаях, в основе определения — единство локации и движения водных масс, то есть — локализация некоего процесса. Глюк может рассматриваться как локация или как процесс. Аналогия неточная, но…
— Не думаю, чтобы кто-то, кроме тебя, Макс, рассуждал таким образом, — обрывает его Лена. — И твоя аналогия лишена всякой чувственной основы. Если глюк — прибой, то берег — реальность?
— Время, — громогласно объявляет Вадим прежде, чем Костя успевает ответить. Мгновением позже раздается далекий паровозный гудок. Секунды ожидания тянутся долго. Бесконечно долго. Волк глухо рычит.
— Поехали! — Костя смотрит в сторону Кольцевой. Встав, я замечаю то же, что и он — между двумя огнями-«маяками» появился третий. И еще два едва видимых по обеим сторонам от него: нижние фары. За гулом проводов можно расслышать далекий грохот поезда. Поезд приближается, и свет его верхней фары становится ярче: прямая противоположность нашим «маякам».
— То, что движется к нам — оно существует, — передает Лена сообщение Волка.
Получилось. Теперь точно — получилось. Остается выяснить, что именно.
Печать начинает опускаться, накрывая рельсы и нас вместе с ними, как огромная ловчая сеть. Когда нити касаются земли, рядом с центральным маяком вдруг проступает в воздухе фигура Вадима — с бутылкой коньяка в одной руке и плюющейся искрами свечой — в другой.
— Вад, почему? — Макс недоуменно озирается по сторонам. — Разве так было запланировано?
Вадим смотрит на рельсы, избегая встречаться с Максом взглядом.
Рэм качает головой — скорее понимающе, чем неодобрительно. Нет, запланировано так не было: Вад, опустив печать, должен был остаться с другой стороны. Но, если бы что-то здесь пошло не так — он остался бы один.
— Рад тебя видеть, — с невозмутимым видом кивает Вадиму Костя. Он действительно кажется довольным. — Все в порядке, Макс.
— Да. Не совсем по плану, но так лучше, — Вадим облегченно улыбается и, наклонившись, щупает рельс. — Так вот она какая, эта штука.