Но это в будущем. А сейчас мысль овладевает вами, вам уже не до врача, не до больного зуба, не до бормашины. Очень уж интересная и прекрасная мысль. И верная мысль, это уж точно — верная, раз щеки холодеют. Неужели все так просто?!
— Больной, можете закрыть рот. Больной, вы меня слышите? Закройте рот.
— Доктор, а какие ассоциации вызывает у вас стук капель по крыше?
— Вчера я опять потеряла зонтик, а складной невозможно купить. Ну-ка, откройте рот.
— Доктор, эврика!
— Рот!
Господи, как часто мы открываем и закрываем рот, мокнем под дождем. Почему же так редко при этом в сознании возникает отчетливая конструкция прибора для измерения размеров капель дождя?
Глава шестая,
в которой продолжается рассказ о приборостроении, а также говорится о всеобщем взаимопонимании
В сотни тысяч лабораторий мира каждый день идут десятки миллионов сотрудников. По-разному одетые, разного цвета кожи, высокие и низкие, говорливые и молчаливые, экспериментаторы теоретики — все они, кто терпеливо, кто поспешно, стремятся выложить большое мозаичное панно науки, изображающее жизнь, природу, истину. Каждый кладет в это гигантское панно размером в жизнь человечества немного: кто-то один — два кусочка смальты, кто-то передвинет неправильно положенный камушек, кто-то только приготовит кусочек смальты, кому-то удастся набросать эскиз, по которому другие выложат свою смальту, а кто-то поправит этот эскиз, но каждый испытает высочайшее счастье в момент, когда почувствует, что и он стал соавтором мозаики науки. Человек приходит домой и говорит близкому другу:
— Знаешь, я сообразил. Размеры капель дождя могут быть измерены по силе их удара о микрофон. Понимаешь, чем сильнее удар, тем больше будет электрическое напряжение. Любой современный микрофон рассчитан на измерение акустических давлений в тысячи, сотни тысяч раз меньших, чем давление, создаваемое каплей, ударяющей о микрофон, установленный на современном самолете. Значит, есть дикий запас по чувствительности, вероятно, можно будет обойтись без усилителя. Чем быстрее летит самолет, тем сильнее импульс. Значит, приборы будут работать по мере совершенствования самолетов все лучше и лучше.
— Угу (ага, ого), — отвечает друг. — Молодец, значит, сообразил. А я взяла билеты в кино: идет заграничный детектив, говорят — блеск.
— А конструкция прибора, — продолжаете вы, — получается удивительно простой: пластинка микрофона, обтекатель к ней и держатель. Такой штуке никакие потоки воды, никакое обледенение не страшно. Таким прибором даже гвозди заколачивать можно.
— Да ты молоток. — говорит близкий друг. — Я думаю, что перед кино мы могли бы немного пройтись.
— Не я молоток, — объясняете вы, а прибор получается, как молоток.
— Вы оба молодцы, — рассеянно отвечает лучший друг. — Как ты думаешь надеть мне парик или пойти в шапочке?
А ведь это ближайший друг! И не понять автору нового медицинского препарата изобретателя, создавшего лазер, так же как автор лазера не поймет создателя прибора, измеряющего электропроводность воздуха, ибо надо самому почувствовать сопротивление среды, а оно каждый раз другое.
И только на семинаре в кругу узких специалистов вас понимают по существу. Специалистам не нужно читать лекцию, объясняя, что чувствительный элемент должен реагировать только на ударяющие капли и сводить до минимума реакцию на изменения температуры, вибрации, давления. Им поэтому понятно, почему из микрофонов разных видов вы выбираете пьезокварцевый. Только не вздумайте на семинаре говорить о радости, вас переполняющей. Это еще более бессмысленно, чем разговор с другом.
Глава седьмая,
в которой рассказывается о радостных буднях
Только два обстоятельства беспокоили вас при проектировании прибора: во-первых, на датчик будет давить меняющийся воздушный поток, и вызванные им помехи могут затушевать основной сигнал, а во-вторых, не было понятно, как протарировать прибор — сделать так, чтобы и в лаборатории капли с самолетной скоростью ударялись о приемник прибора.
Случай помог решить первую трудность. Приобретая на рынке мандарины, вы случайно замечаете, как жуликоватый продавец, помогая большим пальцем гире, обвешивает покупателей. Вы, как и все человечество, прекрасно знали, что если давить на обе чашки одинаково, то весы будут казаться уравновешенными. Но только для вас открылось, что если пьезокварцевую пластинку разрезать на две одинаковые половины, то воздушные потоки будут давить на них примерно одинаково, уравновешивая друг друга, а капли, ударяясь то в одну, то в другую половинку прибора, будут выбивать полезные сигналы.