«Он…мажор!»
«Правда, что ли?!»
В ответ пришло сообщение с кучей изумленных смайликов. Потом, кажется, блондинку осенило, и она приписала еще одно сообщение, причем на этот раз анимированные мордашки довольно скалились.
«Фото номер шестнадцать зацени».
Угумс…спустившись в списке изображений чуть ниже, я, уверенная, что ничего нового не увижу, со скучающим видом запустила просмотрщик. Ох, ничего себе!
Все предыдущие фото были заоблачного качества. Бьюсь об заклад, кому — то мордашка Преображенского явно пришлась по душе, и мужика решили запечатлеть в веках. А здесь…это было явно личное фото. Личное — из чьего — то архива! Потому что товарищ Преображенский на ней имел лишь одну деталь одежды. И выражалась она в простыне, едва прикрывающей ягодичную зону, тогда как сам мужчина лежал на животе и, кажется, мирно посапывал, подложив руку под голову, обращенную к камере.
Наташкин комментарий пришел уже без моих вопросов.
«Я же говорила, бухи через третьих лиц о нем знают. Так вот, этот шедевр — результат злости какой — то ненормальной истерички, решившей, что заканчивать отношения — это не то, что она хочет от Суперменыча. Глупышка и сняла его на телефон. А потом выложила в сеть с комментарием «Они имеют нас мягко»…
Я прыснула со смеху — ну не казался мне Преображенский падким на оскорбления. Психолог к тому же. Чего ж не разрулил проблему с ревнивой ценительницей своих задних прелестей?
«И что? Он подал на нее в суд за клевету?»
«Ты не поверишь — это фото даже на гей — сайте оказалось. И там его случайно откопали какие — то воротилы фотобиза. И фотосессию предложили! И жалели потом, что он натуралом оказался. Так что первые в списке снимки были результатом как раз вот этой, скандальной».
«Да у него вагон терпения!»
«Меня больше интересуют его возможности, из — за которых на него так крепко оскорбилась дамочка».
«Какие?» — я писала это с улыбкой, прекрасно осознавая, что Наташка напала на след добычи. Когда она принимала стойку, ничто не могло удержать ее от поиска информации.
«Какие — какие…максимальные!» — тут же нашлась она, и я расхохоталась, отодвигаясь от клавиатуры, чтобы ненароком не ввести кучу несвязного текста.
«Мне следовало догадаться. Но все равно он мажор».
«Да ну тебя! Приличный мужик на работу пришел — а ты сразу его заклеймила! Первой ведь обалдеешь, когда его вживую увидишь».
«Кстати, когда сей светлый миг ожидается?»
«Я достала его расписание на ближайшие две недели — с районами он заканчивает через три дня. И как я тебе и говорила — айтишников оставят на сладкое, так что мы предстанем пред его светлые очи только после выходных».
«Отлично, значит, еще можно предаваться разврату на рабочем месте и спокойно существовать до этого часа Х».
«Да ну тебя! Опять робота включила, Лей…пойду я лучше домой. Надеюсь, ты проспишься, как следует, и прекратишь свои рационализаторские бредни».
«Слушаю и повинуюсь», — улыбнулась я, наблюдая, как гаснет активное окно с Наташкой.
От нечего делать решила снова просмотреть галерею Преображенского. Шестнадцатое фото все еще не было закрыто. Товарищ оказался обладателем рельефной спины — по крайней мере, в запечатленной позе это можно было рассмотреть без труда. Красивая, ничего не скажешь. Сонное выражение, по крайней мере, по сравнению с остальными фото, делало его моложе своего возраста, хотя естественный оттенок глаз и так справлялся без труда. Волосы не короткие, ровно такие, чтобы была заметна присущая им волна. Одна прядка упала на лоб, и я испытала естественное желание смахнуть ее к остальным. Ощутив это, поняла, что новый начальник отдела кадров мне нравится на физическом уровне. Только вот…впечатление портила, как раз, заказная фотосессия. Не было ни одного снимка, на котором я смогла бы заставить себя этому индивиду поверить. Слишком осторожным казался блеск голубых глаз. Слишком отдавала холодностью улыбка. Словно я смотрела на макет будущего здания, прекрасно понимая, что никогда не увижу, как оно будет выглядеть изнутри. Да, красиво, но, в общем и целом, бесполезно. Поэтому, оторвавшись от созерцания нового коллеги, я закрыла присланную Наташкой папку.