— А ты не пойдешь?
— Ты решила взять кровать вместо игрушки? — вспомнив разговор перед самым отъездом, полюбопытствовал Преображенский с таким видом, будто я рассказывала ему самую страшную тайну Вселенной. — Хотя, если задуматься… — он допустил эффектную паузу.
— Над чем именно? — подозрительно зыркнула на него я.
— Ты говорила, что в грозу не можешь заснуть без своего любимого плюшевого мишки, — напомнил кадровик. — Потом побывала в моих руках…и до конца дороги, пока грохотало снаружи, спокойно проспала. Вывод напрашивается сам собой…
Говорил он это с такой непосредственностью и азартом, совершенно не издеваясь и выкладывая информацию с абсолютно серьезным лицом, что я не выдержала — расхохоталась, перевернувшись и опираясь спиной на закрытую заднюю дверь автомобиля, правда, очень скоро пришлось все же сползти по ней вниз. Смех настолько разобрал меня, что из глаз полились слезы, и я схватилась за живот, так что подошедший Преображенский с недоумением разглядывал меня, не зная, то ли переживать о моем моральном состоянии, то ли просто дождаться окончания приступа. Все же пришельцы были роботами: пусть логика и казалась их коньком, порой она играла с ними слишком жестокие шутки.
— Лей, с тобой все в порядке? — наконец спросил Преображенский, и я, вытирая выступившие слезы, кивнула.
— Кофе будешь, медвежонок?
Кажется, я нащупала его слабое место: глаза Преображенского с предвкушением блеснули. Сразу вспомнились залежи из пакетиков с гранулами и зернами с его полок на кухне. Неужели невозмутимый Александр Вячеславович, прибыв на Землю, сумел обзавестись неискоренимой вредной привычкой? Неужели…на его родной планете с маленькими радостями для души была напряженка? Как — то слишком уж ущербными, в таком случае, выглядели инопланетяне. Как же тогда они смогли достигнуть небывалых успехов по сравнению с нами?
— Буду.
В его коротком ответе заключалось столько подтекста, что я моментально прекратила любые попытки успокоить смех: он прекратился сам собой. Преображенский действительно сумел обзавестись у нас привязанностями, о которых другим его соплеменникам знать было нежелательно. Опять часть личного пространства? Да еще и та, которой он со мной делился? Что за странный инопланетянин мне попался?!
— Тогда пойдем.
Я постаралась принять вертикальное положение как раз тогда, когда он предупредительно вытянул вперед руки и схватил меня за локти. Рывком поднявшись, я не удержала равновесия и полетела прямо на Саша. Как и всегда, меня предусмотрительно поддержали за спину, и, чтобы сгладить неловкость момента, которую, главным образом, ощутила я от сближения с кадровиком, пришлось брякнуть:
— Да, мишка из тебя и правда неплохой. Жаль, в рекреационную камеру с собой не взять.
Преображенский не ответил ничего, только моргнул неожиданно и выпустил меня из объятий. Мне показалось, что определенный эффект мои слова все же возымели, и Саш на самом деле был не таким бесчувственным, как, например, тот же Диорн или Артур. Может, и правда имена накладывали на личность некоторый отпечаток?
— А как переводится имя Артур? — невпопад спросила я. Хаотичность женского мышления, похоже, даже для такого прожженного ума, как у Суперменыча, стала неожиданностью.
— «Могучий медведь», кажется, — подумав, отозвался Саш, и я улыбнулась снова. — Что, Лей?
— Слишком много медведей на мою голову, — коротко пояснила я. — Пойдем, покажу тебе мою берлогу.
Кажется, он впервые оценил шутку. По крайней мере, почти незаметно приподнятые уголки губ я постаралась запомнить: такой реакции мне раньше не демонстрировали. Это действительно было проявлением эмоций, ну, или просто подсказкой моей усеченной инопланетной интуиции. Я усмехнулась собственным мыслям, обошла Преображенского и отправилась с места стоянки по тротуару к своему подъезду, пока кадровик проверял сигнализацию и догонял.
— Не хоромы, как у тебя, но жить вполне можно, — бросила я, скидывая ботинки в прихожей и отправляясь в ванную. Вымыв руки и особо не заботясь о благополучии гостя — не маленький, сам разберется, что, где и как — я прошествовала на кухню и поставила чайник.
— Мне нравится, — донеслось из коридора. Чужую вежливость я оценила: после его просторных апартаментов моя скромная двушка и правда должна была казаться берлогой. Но я не меняла в ней ничего после того, как баб Зоя отдала мне ее в качестве подарка, когда я решила окончательно перебраться в Ильинск, так что жилище дышало заботой бабули — и моими скромными попытками сделать ремонт.