— Подаю питание на антиграв, — кричал Репей.
— Есть питание! — отзывался Болотов.
— Напряжение?
— Норма!
— Вибрация?
— Не ощущается.
— Процент?
— Ноль целых, пять десятых!
— Синхронизирую… Жди… Жди… Готово. Поднимаю до трех. Как?
— Есть — три!
— Все. Дуй наружу, нужно закрепить проводку.
— Одеваюсь. Только обесточь там все.
— Уже. Пену не забудь.
Саша вышел из кабины пилотов довольный и обратился к Ковалеву:
— Корабль готов, товарищ майор. Можем лететь.
— Затемно доберемся?
— До восхода еще полтора часа. Будем там с первыми лучами. Повезет — проскочим незамеченными. Я высоко машину поднять не смогу, боюсь, не будет эта пена держать, задохнемся.
— А если в скафандрах? — вмешался я.
— Ну а смысл? — поднял бровь первый пилот. — Разница не существенная по времени будет, а кислород израсходуем.
— Ну, смотри, Саша, — кивнул Ковалев, — вы пилоты, вам виднее. Я в вашу вотчину лезть не буду. Поешь, а?
— Сейчас взлетим, на курс ляжем да и подкрепимся, — улыбнулся Репей. Глаза у него сейчас блестели, как у ребенка перед Новым годом. Чувствовалось ликование пилота — очень уж он свою работу любил.
Вернулся второй пилот.
— Все, Саш, готово.
— Держит?
— Ага. Посмотрим после перелета, может, и не надо будет заплатку ставить.
— Ну да. Всё, по коням! — залихватски выкрикнул первый пилот и, увлекая за собой помощника, направился в кабину.
Мы уселись по местам. Надо же, как нас вымуштровали, подумал я. Уже не принципиально, где сидеть, а все равно каждый занял именно свое место. Было немного волнительно, поэтому мозг и цеплялся за мелочи. Корпус завибрировал. Интересно, я волнуюсь из-за первого после крушения полета или из-за встречи с посланником «Магеллана»? Появился свист, в салон он проникал откуда-то сзади. Наконец пилоты прибавили обороты, и вибрация пропала, а вместо нее нас плавно вдавило в кресла. «Ермак» приподнялся над землей на два-три метра. Завис — это заработал антигравитатор. Наверное, я все же больше волновался за сам перелет, хотя мысль о спасательной капсуле меня тоже не покидала. Мимо в грузовой отсек пробежал первый пилот. Поколдовал над показаниями и, удовлетворенный, вернулся обратно в кабину. Только сейчас нас притянуло к креслам силовым полем.
— Как думаешь, Герман, — перекрикивая свист раскручивающейся турбины, спросил откуда-то сзади Ковалев, — кого они к нам послали?
Оказывается, не меня одного занимала эта мысль. Мы начали плавно разгоняться, нас немного вдавило в кресла и, как только мы набрали скорость, я развернулся к Егору, насколько позволяли силовые поля.
— Вот сижу и о том же думаю. Тут два варианта.
— Какие?
— Руководитель миссии погиб на «Смелом», его зам потерпел крушение на «Смирном». Если на «Магеллане» решили убраться из Солнечной системы из-за какой-то неожиданной поломки, резонно, если они захотели бы оставить нам начальника.
— Думаешь, какая-то шишка?
— Любой старший офицер корабля. Может, даже сам Орлов.
— Начальник ОНР? Нет, он не оставит корабль с экипажем из-за горстки десантников, — возразил Егор.
— Да кто его знает! А может, научрук?
— А вот он может. В конце концов, это под его руководством проводилось второе заседание.
На последнем слове Егор осекся. Даже сквозь завывание двигателей я услышал этот перепад в его тональности. Значит, второе секретное совещание все же было, мне не показалось. И инициатором его был именно Зольский. Проводилось оно втайне от меня, и Егор знает об этом. Я продолжил раскручивать цепочку. Узнать о совещании Егор мог лишь от своего непосредственного начальника. Стало быть, на совещании этом были Орлов — начальник ОНР, Зольский — научный руководитель полета, сам капитан и, возможно, старпом. Чего же они меня-то не позвали? Это какой-то заговор? Вопрос.
— В любом случае, — попытался замять свою оплошность Ковалев, — посланник должен быть с головой. Начальник.
Я решил на время завязать с дедукцией и расслабиться. В настоящий момент разгадка этой странной интриги никак не поможет нам выжить.
— Нам и тебя, майор, хватило бы, — возразил я. — Вполне возможно, нам, наоборот, кого-то из младшего офицерского состава пришлют. Сам посуди — связи нет. Пока мы получим возможность связаться с ними, пройдет уйма лет. А чтобы популярно объяснить, что у них там произошло, подойдет любой мало-мальски грамотный колонист. Нам — лишние руки, а им — чистая совесть. Мол, ушли не по-английски.