– Ну, я бы сказала, что при описанных обстоятельствах упал он гораздо удачнее, чем мог бы, – сказала Таня.
– Ему только об этом не говорите! – посоветовал Соколовский. – Оскорбится насмерть! Ладно, Таня, пойдёмте. Посмотрите его при мне, тем более что в клинике сейчас уже никого, кроме Константина – он вовремя из своего отпуска вернулся…
«Бедный Костик! – машинально подумала Таня. – Везёт ему! То поющая росомаха, которая перерабатывала металл как говяжью вырезку, то орёл, который запросто может изобразить из себя небольшой самолёт. А с другой стороны, уже хорошо, что не лайнер!»
Соколовский шёл по коридору и косился на призадумавшуюся Татьяну.
– У вас какой-то очень озадаченный вид. Хотите что-то спросить?
– Да. Вы не подумайте, я не из пустого любопытства… Просто хорошо бы знать, от чего отвлекать Костю. Ильдар – он как Вран, Крамеш или Воробьёв? Или он орёл как орёл?
– Он, безусловно, орёл, но показываться человеком может! – объяснил Соколовский. – Правда, я уж и не упомню, когда он это в последний раз делал. Очень не любит людскую форму, потому что ставит орлиные крылья несоизмеримо выше!
– А, ну, тогда понятно. Он – птица высокого полёта, а тут какие-то людишки, а я ещё и женского пола… Вообще ниже мышиной норы, да? – уточнила Таня.
– Ну… как бы… взгляды у него слегка замшелые. То есть мхом поросшие по самую маковку! Так что вы уж не обижайтесь на него, – попросил Филипп и пояснил: – У таких, как он, жизнь очень долгая… Видел он много чего, пережил прилично, поэтому и склад ума такой – горделиво-философский. Из особ женского пола он воспринимал только мать и жену. Обе давно уже… ну, короче, это история давняя и грустная. Теперь Ильдар у нас осознанный одиночка, гордец, молчун и очень хороший и надёжный друг. Ради друга он этот самолёт протаранил бы даже не задумавшись, а если бы надо было – в когтях отбуксировал его до ближайшего аэродрома… Вот такая он сложная смесь.
«Сложная смесь» так и восседала на спинке дивана, делая вид, что это абсолютно нормальная и правильная для него обстановка.
– Ильдар, я тебе баранину привёз, – с порога сообщил Соколовский.
– Благодарю тебя! – с лёгкой запинкой выговорил орёл.
– Благодарности принимаю в натуральной форме, – улыбнулся Соколовский. – Да не надувайся ты, чай не первый год знакомы!
– Чем я могу отплатить тебе за помощь? – видимо, совет «не надуваться» Ильдар сходу осмыслить не смог, поэтому изо всех сил держался как можно более независимо.
– Осмотром и содействием моему врачу! – серьёзно ответил ему Филипп. – Я знаю, что ты очень силён, но бывают моменты, когда любые силы могут иссякнуть без помощи. Помнишь, как ты мне помогал, когда я в этом нуждался?
Орёл сделал вид, что вопроса не слышит, и вообще, такого никогда не было!
– Да-да, ты помог и сразу забыл, – усмехнулся Соколовский. – Зато я всё отлично помню и прошу тебя дать мне возможность поднять тебя на крыло! А для этого вот, видишь, есть Таня! Если она что-то спрашивает, ей нужно отвечать правду! Кстати, она ни разу не поверила в твоё враньё о том, что тебе хорошо и замечательно, а описала мне твои травмы. Танечка, повторите всё это Ильдару, пожалуйста!
Татьяна описала повреждения, которые обнаружила, и орёл явно удивился. Нет, то есть, конечно, ничем особенно это не показал, но Таня с её привычкой подмечать изменения в поведении своих «неговорящих» пациентов легко уловила его изумление.
Орёл помолчал, а потом с явным усилием признался:
– Да… у меня болит весь правый бок, крылья и голова. И… я не могу удержать горизонт!
Видимо, это было для Ильдара самым страшным, потому что он даже почти вздохнул после этого признания.
Таня только сейчас поняла, насколько ему страшно и плохо – для существа, которое живёт небом, для которого именно там его свобода, память о хорошем, его жизнь, это страшнейшее головокружение просто катастрофа. И вот в этой катастрофе он изо всех сил старается сохранить себя, своё достоинство. Пытается не утонуть в отчаянии.
– Ильдар, вы… – Таня хотела сказать «вы не переживайте», но сообразила, что гордец оскорбится, так что быстро изменила фразу: – Вы удержите горизонт!
Орёл, видимо, опасался резких движений, так что только клювом повёл в сторону Тани.
– Это случается… – кивнула она.
– У меня так ни разу не было, – невесело ответил он.