Кажется, что кровать, на которой она сейчас лежит, изготовлена лучшими итальянскими ремесленниками, а матрас набит мягчайшим в мире гусиным пухом. От такого комфорта мурашки по коже. Хочется утонуть в этой постели.
Соф пытается понять, где находится. Ощущается легкая вибрация. Ее потряхивает из стороны в сторону.
А вот, скорее всего, и причина нынешнего состояния.
К правой руке прикреплена трубка. Она ведет к держателю инфузионных флаконов. На нем покачивается пакет с прозрачной жидкостью.
Соф медленно приподнимается.
Она внутри маленькой комнаты. Или типа того…
Лежит она, оказывается, не на просторной кровати, как казалось, а на узкой койке, прикрепленной к стенке, почти вровень с полом. Слева небольшой раскладной столик и еще одна такая же койка. Сверху еще два спальных места.
Это очень похоже на купе поезда.
Как она здесь оказалась? Что происходит? Где все остальные? В этой комнатушке она, кажется, совершенно одна.
Вполне предсказуемая паника.
Соф скидывает с себя одеяло, пытается встать. Тут же подступает головокружение. Пришлось ухватиться за верхнюю полку, чтобы не грохнуться на пол.
Чертова трубка на руке мешает и раздражающе бултыхается в разные стороны. Не задумываясь о каких-либо последствиях, она в ярости срывает ее с себя. Брызги крови пачкают белоснежную больничную одежду.
Раненая нога туго забинтована. Она слегка затекла и ноет.
На голове тоже что-то понамотано. Соф щупает. Ну да, и тут бинты…
Под ногами ледяной металлический пол.
Она вновь оглядывается.
На соседней койке все-таки кто-то есть.
Соф аккуратно подходит ближе, наклоняется.
Это Нат. Девочка лежит на боку и сопит носом. Кажется, спит.
Облегчение. Глубокий выдох.
Но до сих пор неясно, где она находится. Точнее, ей хочется убедиться наверняка. Окон здесь нет. И тем не менее, судя по всем признакам — тряске, вибрации, стуку железных колес под ногами, — это действительно вагон поезда. Это не галлюцинация, вызванная всякими медикаментами, которые сейчас циркулируют в ее организме вместе с кровью. Всё слишком реально.
Дверь.
Соф медленно подходит к ней.
Поворачивает ручку.
Не заперто.
Стараясь не издавать громких звуков, чтобы не разбудить ребенка, она медленно отодвигает дверь влево.
А за ней — коридор в обе стороны. Но, к сожалению, окон всё так же нет. Прямо напротив — такая же дверца, в соседнее купе. Вокруг — никого.
Пытаясь удержать равновесие, похрамывая, Соф направилась в случайную сторону. Все двери закрыты, но слышно, что за ними явно кто-то есть. Становится ясно: вагон полон людей. Из каждого купе гундят приглушенные голоса.
Конец вагона.
Снова дверь, с прозрачным окошком. Через него видно стоящего человека. Он замер, покачиваясь в такт движению поезда, в поднятой руке зажата дымящаяся сигарета. Он не торопится затягиваться. Лишь смотрит куда-то вперед. И, кажется, именно в окно, которое так рьяно ищет Соф.
Она решается войти.
Здесь трясет сильнее всего. Под полом свистят железные колеса.
Человек реагирует на ее появление не сразу, но очень импульсивно.
— Соф! — вздрагивает он при виде ее измученной физиономии.
Это Саша.
— Что ты здесь делаешь? Тебе нужно лежать в кровати!
— Мне не чудится? — Соф не обращает на его взволнованность никакого внимания. Она с трудом произносит слова. Язык совсем не слушается. Такое ощущение, что в ней сейчас около литра водки.
— Нет. Мы уже покинули город…
— Вау… — шепчет Соф.
Не верится. Неужели им действительно это удалось?
Окно. Соф медленно подходит к нему.
Завороженно смотрит.
Мимо проносятся электрические столбы.
Она и вправду находится в поезде. В самом настоящем.
Вдаль простираются поля спелого хлеба. Солнце уже заходит за горизонт.
Здесь ничего не изменилось. Всё как и прежде. До прибытия этих чертовых ублюдков.
Нет военной техники, нет пропагандистских лозунгов, нет обезличенных и грубых солдат. Природа осталась нетронутой. По крайней мере, пока.
— А где Никита?
— Разговаривает с главной. Уже долго… — Саша глубоко затянулся. Видно, как его руки дрожат.
В нем явно что-то поменялось, хоть он и пытается прикинуться, что всё в норме. Соф не собирается даже спрашивать о его самочувствии. В подобной ситуации этим станет интересоваться только идиот.
— И сколько нам ехать? — В ее распухшем мозгу возник только этот вопрос.
— Я ничего не знаю… Но мы в пути уже около трех часов…