Неловкое молчание оборвал стук. Оба вздрогнули.
В дверь кто-то еле слышно долбит. Через окошко никого не видно…
Саша настороженно приоткрывает. И сразу же — взволнованный голос:
— Соф!
К ним запрыгивает Нат.
Она подбегает к девушке, но не решается обнимать, заметив кровавые бинты на больной ноге.
— Ты проснулась! — Девочка рада, но ее эмоции явно сделались намного тише, чем раньше. Однако на секунду она даже улыбнулась.
— Да… — осторожно отвечает Соф. Она еще не до конца вернулась в реальность. И только сейчас вспомнила, что буквально пару часов назад с этой девочкой произошло нечто ужасное.
Два взрослых человека понятия не имеют, как себя вести перед этим ребенком. Ведь именно у Саши и Соф была общая омерзительная тайна. С самого начала они знали то, о чем этой девочке довелось услышать лишь сейчас.
— Я рада, что с тобой всё в порядке… — продолжает Нат. — Почти… — добавляет, вновь бросив взгляд на бинты.
— Да. Всё нормально… — опять бубнит Соф. Гребаные медикаменты вяжут во рту.
Неожиданно открывается другая дверь, ведущая в соседний вагон.
— Вот вы где… — Запыхавшийся Никита.
В тамбуре вмиг стало очень людно.
— Ну, как всё прошло? — тут же взволнованно спрашивает Саша.
— Нормально… Можете расслабиться. — Никита до сих пор пытается отдышаться. Видимо, до этого вагона он добирался через весь поезд. — Соф, ты как?
— Сносно… А ты?
Он взглянул на свои ноги. Одна из них тоже перемотана белоснежными бинтами в районе лодыжки. Ботинок на нее уже не налезал, поэтому ему выдали шлепанцы.
— Ничего серьезного. Пуля пролетела насквозь. Повезло. — На самом деле он уже успел несколько раз позабыть о своем ранении.
— Известно о том, куда мы едем? — Соф это интересует в первую очередь. И не только ее.
— Не знаю. Но пообещали, что там будет безопасно… Ехать нам около двух суток.
От удивления у всех непроизвольно расширились глаза.
— Но шел я сюда не только для этого. Мне пообещали, что нас покормят. За мной, короче… — Он развернулся спиной и, зазывая, направился в следующий вагон, из которого и вышел. Остальные неуверенно пошли следом.
Посуда гремит, когда состав входит в очередной резкий поворот. В этом вагоне стоит особенная атмосфера. Ведь это самый настоящий вагон-ресторан.
Удивительно, что в военном составе национальной гвардии есть такой вагон. Скорее всего, он был предназначен для элитных военнослужащих высоких званий. Им негоже трапезничать с простыми солдатами. Но теперь ресторан используется сопротивлением по своему усмотрению.
Ребята уселись на свободные места, как им и было предложено.
Повторяющиеся удары колес под полом нагоняют знакомые ощущения. Воспоминания из детства и юности.
Соф часто ездила с бабушкой в соседние города, когда была мелкой и ее не с кем было оставить. Она хорошо запомнила те поездки на электричке.
Деревянные скамейки, от которых потом ноет зад. Случайные попутчики, которые кажутся такими дружелюбными. Жадно откусанный батон хлеба. Прохладный глоток молока.
Саше вспомнились времена со службы. Долгие восемь дней, что ему пришлось провести в тесном вагоне со своими сослуживцами. Дорога до части была неблизкой — казалось, они едут в самое сердце суровой тайги. А потом те случайные люди стали лучшими друзьями. И даже больше, чем друзьями.
У Никиты возникли ассоциации с рабочими поездками. Он часто ездил по стране в командировки. На форумы, встречи, лекции. Жизнь ему тогда казалась скучной. Он не мог выбраться из нескончаемого унылого болота.
Это не совсем добрые воспоминания. Однако даже они вызывают чувство ностальгии.
Еду принесли уже через пару минут. Понятное дело, им не дали ознакомиться с местным меню, так как его попросту нет. Всем пассажирам подали одно и то же. А именно: наваристый свекольный борщ с говядиной и картофельное пюре с парой сосисок. Накормить такое количество людей — та еще задача. Для большинства еду приносили прямо в купе, так как мест в ресторане — хорошо если на двадцать человек. Но Никите и его людям предложили свободный столик в этом вполне уютном вагоне. Как особенным пассажирам.
Ребята жадно набросились на еду. Когда они в последний раз вообще что-то ели?
Когда ты принимаешь пищу, мозг словно переходит в особый режим. А если ты еще и очень голоден — нет ничего важнее в этом мире, кроме наполненной тарелки перед тобой.
Ты уматываешь одну ложку за другой. На это время ты словно отключаешься, выпадаешь из реальности. Сейчас тобой управляет лишь элементарный инстинкт. Это длится до тех пор, пока тарелки не опорожнятся или пока в желудке есть свободное место.