- Смещение?
- Вправо два.
- ****!
- А я тебе говорил.
- А чем я его буду гасить? Чем я буду его гасить, мать твою?!
- До грунта десять.
- Скажи Федору, пусть готовится.
- Он всегда готов. До грунта два.
- Смещение?
- Нормальное, сядешь!
Тишина.
- Есть поверхность?
Тишина.
- Да не молчи ты, мать!
Тишина.
- Федор, что там?
- Нормально все, сел.
- Коля, все нормалёк. На опоры встал. Скажи Федору, жду его у трапа. Кто с ним?
- Какая разница?
- Нервных пусть не берет. Зрелище не из приятных.
- Ладно, понял.
- Да ни хрена ты не понял. Только давайте быстро, времени уже нет, и так провозились!
- Ишь ты, провозились, - усмехнулась Надя. - Дык кто ж ему провозился?
- Он нормально сел, - подал голос Агафангел. - Всего четыре минуты.
- Как так четыре, - удивилась Надя. - На все - четыре минуты?
- На все, - кивнул Агафангел. - Три попытки, четыре минуты.
- А словно вечность, - сказала Надя. Она оглядела операционную. Сейчас она больше напоминала мастерскую. По углам громоздились коробки с резаками, валялись массивные промышленные зажимы, по полу тянулись кабели, в воздухе пахло смазкой. Набор пинцетов и скальпелей, аккуратно прикрытый салфеткой, казался здесь лишним. Надя еще ни разу не видела, как оперируют человека в скафандре. Она вообще ни разу не видела, как оперируют человека.
- Эй, Надя, как вы там? - раздался в эфире голос Николая. Надя не сразу сообразила, что обращаются к ней.
- Что могли, то сделали, - сказала она чуть погодя. - Можешь считать, что мы готовы. Где ребята?
- Выгружают, - сказал Николай.
Федор с Питером, по-видимому, общались по прямой связи, в эфире их слышно не было. Зато шумели ребята в коридоре. Коля приказал им расчистить путь до операционной, и они грохотали там ящиками и контейнерами. Всех одолевало дикое нервное возбуждение.
Динамики вновь ожили, мигнув зеленой лампочкой приема.
- Внимание, - сказал Питер. - Курьер Причалу. Выгрузку закончил. Прошу разрешение на старт.
- Ребята отошли? - спросил его Коля.
- Стал бы я иначе стартовать! - вмиг озлился Питер. - Ты, мать, отмашку давай, я все равно стартую.
- Взлет разрешаю, - быстро сказал Николай.
- Понял, старт, - тут же отозвался Питер. - Высота триста. Вышел на местную критическую. Желаю удачи. Конец связи.
- Конец связи, - недовольно сказал Николай. За короткое мгновение между его разрешением и ответом Питера никакой пилот ни на каком боте не успел бы подняться на триста метров и выйти на вторую космическую, пусть даже и местную. Питер, конечно же, стартовал до разрешения.
Индикаторы над динамиками вновь перемигнулись разноцветными огоньками, переключая режимы связи. Загорелась синим ближняя внешняя.
- Николай, мы у люка, - сказал Федор. - Будь готов к приему.
- Как он?
- Увидишь.
- Понял, - сказал Николай. - Мы готовы.
Надя прислонилась спиной к стене и прикрыла глаза ладонями. "Мы готовы", - подумала она. В этот момент в коридоре загрохотало, зашумело, загалдело десятком голосов.
Сразу вслед за голосами в операционную сквозь распахнутые настежь двери, ворвался запах гари. Надя с детства терпеть не могла этот запах, потому что он прочно ассоциировался у нее со страхом, бедой и отчаяньем, вызывал неизбежный липковатый холодок в спине и неприятное сжатие между ногами - так, словно тебе хочется помочиться во время сложного маневрирования, а ты терпишь из последних сил. Потом в дверях неловкой толчеей показалась кутерьма из отступающих спин, и со стонами и руганью, помноженными на тяжелое дыхание, в помещение занесли пострадавшего.
Запеченный прямо в скафандре, пострадавший больше всего напоминал кусок вулканического шлака. Он был огромен - шахтерские скафандры, приспособленные для работ на геологически активных планетах, действительно были большими, гораздо более большими, чем их десантные или исследовательские аналоги. Великанская статуя, укрытая слоями пепла - поставь ее вертикально, округлой своей башкой протаранила бы потолок, а Надя своей макушкой с трудом достала бы ей до груди. Спекшееся, сплавившееся, потерявшее свои очертания изваяние напоминало что угодно, но только не человека, да никто о нем и думать не мог, как о человеке. Хотя многие пытались.
Когда они наконец взгромоздили на стол эту груду почерневшего пластика с упрятанным где-то в глубине разваренным куском обожженного мяса, то обступили ее со всех сторон, не зная толком, что, собственно, делать. Внешние броневые пластины прогорели не полностью, а словно бы слоями, и от каждого толчка эти слои опадали на пол с тяжелым неприятным хрустом. Все вокруг было изгажено сажей. Теперь бы уже никто ни за что не догадался, что помещение изначально было операционной. Надя даже подумала, что зря они приволокли его в операционную - сначала надо было отнести в мастерскую.
- Ладно, - сказал неизвестно как материализовавшийся возле стола Николай, Надя не видела его среди вошедших. - Начнем. Где Агафангел?
- Я здесь, - отозвался механик.
- Ты знаком с этой системой?
- В общих чертах.
- Где у него аварийная панель?
- Там же, где и везде, слева на коробе.
- Что там? - спросил Николай у Власа. Влас ворочался под столом, осматривал тяжёлый заплечный короб.
- Крышка продавлена, - отозвался тот. - Там все спеклось.
- Режь крышку, - приказал Николай. - Доберись до контактов. До чего-нибудь там доберись. Надя, тащи диагност. Федор, узнай, что можно сделать с кислородом. Это сейчас важнее всего. Сергей, как там база?
- Пока ничего. Они же ничего не знают.
- Ну хоть что-нибудь.
- Рекомендуют как можно скорее снять с пострадавшего скафандр и приступать к экстренным мерам.
Заявление вызвало кривые усмешки. Снять с пострадавшего скафандр было невозможно. Крепления и стыки на нём спеклись до состояния единой обгоревшей массы. Спасший шахтёру жизнь скафандр стал для него чем-то вроде индивидуального саркофага.
Хрустнула пластмасса - это Влас раскрыл коробку с дисковым резаком.
- Разойдись, - буркнул он. С тонким комариным визгом диск врезался в броню.
- Будем восстанавливать систему жизнеобеспечения? - спросил Агафангел. Второй раз на памяти Нади он спросил что-то сам, по своей воле.
- Да, - сказал Николай. - У тебя есть другие предложения?
Маленький механик отрицательно покачал головой.
Надя знала, о чем идет речь. Все скафандры имели систему аварийного жизнеобеспечения. Но если десантные варианты, ее любимый "Стар Рефлекс" в частности, ограничивались запасом инъекций и аппаратом искусственного легкого, то шахтерские скафандры, изначально обладающие повышенным запасом прочности, имели так же два кровяных насоса, альтернативную систему кровоснабжения, электроимпульсы и богатейший запас стимуляторов. Надя это знала, хотя шахтерские скафандры с броней класса Т-4 видела разве что на картинках в учебнике. Ее супер любимый (потому что супер надежный) скафандр относился к классу Т-3, а брони класса Т-5 не существовало в природе.
В комнате было шумно. Галдели парни, визжала торцовка, гудел диагност. Надя водила над шахтером тяжелым манипулятором, стараясь засечь излучения токов еще работающей аппаратуры. Диагност, как и почти все здесь, был промышленным - его использовали при ремонте роботов. Просветить сам скафандр и узнать, как дела у пострадавшего, жив ли он вообще, было невозможно. Броню не брало даже гамма-излучение. Ее вообще ничто не брало. А им надо было выковырять из нее человека.
Общая картинка складывалась на двух стенных мониторах. Система аварийного жизнеобеспечения работала, хотя и была повреждена процентов на сорок. Не работало "легкое", да и уцелевшее "сердце", судя по всему, качало кровь с перебоями.