Берега реки изменились, во всем чувствуется приближение большого города. На корме баржи стоит матрос Павлик ,покрытый хлопьями мыльной пены. Шкипер бросает за борт брезентовое ведро на веревке, достает его и выливает воду на Павлика. Шкипер босой, мокрый, в плавках.
3
Шкипер выходит из домика, одетый в белую капитанскую форму с начищенными пуговицами. На голове у него фуражка с крабом; широкий белый чехол туго натянут. Шкипер помахивает белой перчаткой — одна перчатка надета, а другой он помахивает.
Катю не видели? — спрашивает шкипер.
Нет, — говорит Павлик.
Нет, — говорят женщины.
Шкипер спускается в трюм, идет по узкому проходу между лошадиными головами. В конце прохода он видит Катю. Она спит на сене. Лошадь опускает голову к ее ногам, чтобы захватить губами пучок сена. Шкипер присаживается на корточки, разглядывает спящую Катю. Негромко свистит. Катя поднимает голову, садится, восхищенно смотрит на шкипера:
Какой ты нарядный!
Странная ты девушка. У нас даже лошади знают, что нельзя купаться на ходу баржи.
Ты для меня так оделся? А мне что надеть?
Подожди. Ты осознаешь, о чем я с тобой разговариваю?
Нет. Но тебе будет еще хуже, когда я все осознаю.
Почему?
А потому что я загадала: если ты начнешь читать мне мораль о задержке грузооборота на речном транспорте, я тут же прыгаю за борт. Разве можно невестам читать мораль?
А если невеста баржу утопить захочет?
Пусть топит, пожалуйста! Храброму человеку для невесты и буксира не жалко. — Катя смотрит на белые перчатки шкипера. — Сними перчатку.
Шкипер снимает перчатку. Катя бросает ее к ногам лошади.
Ты что? — спрашивает шкипер.
Там клетка, а в клетке тигр. Дикое животное готово к борьбе. А ну, шкипер, лезь в клетку!
Лошадь добрыми глазами смотрит на перчатку, наступает на нее копытом, поворачивает голову к шкиперу и Кате. Шкипер поднимает перчатку, сравнивает ее с той, что на руке. Перчатка из-под копыт грязная.
Смотри.
Это можно исправить. — Катя снимает с руки шкипера перчатку и забрасывает ее подальше, за четвертую лошадь.
Шкипер возмущен, он собирается что-то сказать, но Катя останавливает его:
Тебе так гораздо лучше.
Я сам знаю, как мне лучше! Я их сам стирал!
Больше этого не будет. Ты ничего не будешь стирать, а твои перчатки я все равно выкину. Пусть конная милиция ездит в белых перчатках.
4
Вечер, баржа плывет мимо набережной Парка Культуры и отдыха им. Горького. Над парком медленно вертится колесо обозрения — каждая кабина украшена цветными лампочками. Вдоль набережной одновременно зажигаются фонари. Близко проходит белый речной трамвай, с его верхней палубы слышна музыка.
У борта баржи стоит ее команда. Люди смотрят на берег. Все одеты нарядней, чем в пути. Только матрос Павлик не сменил свою старую куртку и старые вельветовые брюки.
Из домика на корме выходит Катя. Она в белой кофточке и темной юбке, ее светлые волосы гладко расчесаны, вид у нее праздничный, она очень красивая и свежая. Все поворачиваются, чтобы посмотреть на нее. Все, кроме шкипера. Он упорно смотрит па колесо обозрения. Катя не подходит к нему, она кладет руку на плечо Павлика, и они вместе стоят у борта, смотрят на берег.
Интересно, все интересно, — говорит Катя.
Обыкновенно. А что ты меня обнимаешь?
А почему мне тебя не обнимать?
Я не шкипер. А ну, повернись и закрой глаза.
Зачем?
Поворачивайся.
Катя закрывает глава и поворачивается, Павлик достает из кармана чешские стеклянные бусы и застегивает их на Катиной шее. Не открывая глаз, Катя поправляет бусы на груди, улыбается и, повернувшись, целует Павлика в подбородок — выше она не достает. Павлик очень смущен.
Посмотри! — окликает Катя шкипера.
Импортные? — спрашивает тот у Павлика.
Не знаю. Купил, и все.
Где ты купил? — спрашивает Катя.
В Ярославле, у одного матроса. Он их с горя продал: ему невеста изменила. Он ее убить хотел, а потом передумал.
Шкипер незаметно дергает Павлика за рукав куртки.
А потом еще раз передумал и все-таки убил, — закончил Павлик. — Нравятся бусы?
Очень.
Сними-ка, — приказывает шкипер.
Зачем?
Сними.
Катя снимает бусы, протягивает их шкиперу, и шкипер спокойно выбрасывает бусы за борт.
Думаешь, это красиво? — говорит Катя. — Может, ты еще деньги начнешь жечь, как в кинофильме «Идиот»?