Шкипер будит Алешу, и они выходят на улицу.
17
Некоторое время они идут молча. Алеша поеживается от ночного ветра, поднимает воротник курточки, зевает:
Мы идем на баржу?
Почему тебе все время хочется на баржу?
Мне спать хочется.
Тебе все время что-нибудь хочется. Куда бы нам еще пойти?
Больше нет никаких сеансов.
Снова они идут молча: впереди шкипер, за ним Алеша. Если бы шкипер думал вслух, мы бы услышали в такт его шагам много не очень складных слов. Вот что он сейчас думает:
«Больше никаких сеансов нет. Какие еще могут быть сеансы?! Куда я теперь с ним пойду? Здравствуй, Катя, добрый вечер. А я тебе сына привел, вот какие новости. Надо же быть таким дураком, надо же. Нашел время для благородных поступков. А теперь все. Какие могут быть разговоры? Конечно, она уйдет. Представляю, если бы она привела мне такого парня. Представляю, как бы я обрадовался. Ничего себе свадебный подарок — шляпка, а в шляпке сынок восьми лет!»
Шкипер с ненавистью посмотрел на шляпную коробку и на ходу вмял ее в урну.Он обернулся. Алеши рядом не было: он сидел на тротуаре в десяти шагах от шкипера.
Что случилось?
Шнурок развязался.
В тишине два раза пробили Кремлевские куранты. Два часа ночи. Алеша бежит к шкиперу.
18
Два раза бьют куранты. Катя идет переулками. На мостовой переговариваются в открытых люках два водопроводчика.
Катя входит в переулок, где стоят пустые, темные троллейбусы с опущенными дугами и открытыми дверьми. Еще издали Катя слышит, что в одном из этих троллейбусов кто-то тихо играет на аккордеоне. Она идет мимо прозрачных троллейбусов. Где-то впереди играет аккордеон. Она находит этот троллейбус.
Там сидят солдаты. Некоторые из них снят в удобных креслах, кто-то ест, один солдат играет на аккордеоне. Это демобилизованные солдаты.
Здесь разрешается ходить? Вы не караул? — спрашивает Катя.
Мы — засада, — отвечает один.
А почему они в засаде спят? — Она смотрит на спящих солдат.
Сейчас разбудим. Рота, подъем, тревога!
Спящие начинают быстро вскакивать.
Что ты кричишь?
Ничего, ложись спать. Уже отбой. Солдат снова ложится.
Хорошо в троллейбусе ночевать? — спрашивает у них Катя.
Мы на одну ночь в Москве и решили смотреть город до утра. — Солдат, уже другой, кивает на спящих: — А у этих ног не хватило.
И я тоже нагулялась. Никак не могу выйти к «Ударнику». Хоть на крышу лезь.
Могу проводить, — быстро вызвался тот, первый солдат.
Я знаю самый короткий путь, — похвалился второй.
А я самый красивый, — вступился третий, — мимо всех исторических памятников. На каждом доме — мемориальная доска. Двадцать пять мемориальных досок.
Спасибо, — улыбнулась Катя. — Мне можно без досок, но покороче.
Два переулка, три поворота. Пошли, — скомандовал еще один солдат.
Катя и восемь солдат, в их числе — солдат с аккордеоном, идут по ночным улицам.
Хорошо бы сейчас на меня кто-нибудь напал. Вот была бы драка! — вслух подумала Катя.
Не надейся, драки не будет. Когда хочешь подраться, никогда не бывает драк, — констатировал первый солдат.
Я до армии с одной девушкой гулял, и к нам все время приставали. А потом я начал заниматься боксом — и тут все кончилось, хотя никто не знал, что я боксер, — посетовал второй.
У меня жених тоже боксер, и к нам никто не пристает, — похвасталась Катя.
Ты уже невеста? — протянул третий солдат.
Две недели. А что?
А долго он за тобой ухаживал?
Две недели.
У меня такое впечатление, что пока мы три года служили, все хорошие девушки стали невестами.
Это только кажется. Вы себе даже не представляете, сколько осталось невест. Я считаю, что каждый из вас в принципе может жениться на любой девушке мира. — Все примолкли. — Ребята, а где «Ударник»? Мы идем, идем, а его все нет.
Уже немного осталось, — успокоил ее первый.
Два переулка, три поворота, — вновь повторил четвертый.
...Снова идут по улицам Катя и восемь солдат, и один из них тихо играет на аккордеоне.
Они заходят в переулок, где стоят троллейбусы. Это тот самый переулок, откуда они начали свой путь к «Ударнику».
Ребята, мы сделали круг! Это вы нарочно? — догадалась Катя.
Где я видел эти троллейбусы?— изумился первый.
Я не виноват. Я первый раз в Москве ,— оправдывался второй.