Кречет выделил ярким зеленым маркером одну строчку, потом раздраженно бросил его на стол, помассировал виски двумя руками и наконец пристально посмотрел на меня.
- Я от Нинки уходить собираюсь.
- Вот те на! - выдохнул я.
Впрочем, я уже был готов к чему-то подобному.
- Случилось что-нибудь?
- Ой, Мик, у нас там такое! Это не жизнь, это литература. Ладно. Давай вечером. Махнем куда-нибудь, выпьем по-нормальному. Я тебя с Тамарой познакомлю.
Тут же раздался очередной звонок, и оказалось, что это меня. Кому могло прийти в голову искать Разгонова по служебному телефону Кречета, в то время как все мои родственники, друзья и деловые партнеры прекрасно знают, что я не расстаюсь с трубкой и не выключаю ее никогда, а определенному кругу лиц известен и второй мой номер - для экстренной космической связи? Впрочем, именно среди этого круга полно сумасшедших, объяснять логику их поведения - дело более чем безнадежное. И я угадал. Это был псих из психов - старый друг Кречета по пернатому сообществу, представитель доблестной Третьей силы, а с некоторых пор добровольный помощник и консультант Причастных - Стив Чиньо собственной персоной.
- Здравствуйте, Микеле, - заговорил он нарочито по-итальянски, а ведь прекрасно знал, мерзавец, с английским и немецким у меня гораздо лучше. - Я в Киеве, вот и звоню вам по местному номеру.
Объяснение было сильным: неужели у этого миллиардера деньги закончились и он решил экономить на звонках? Почему-то меня сразу разозлил его фортель, как, впрочем, и итальянский язык, да и само появление высокомерного всезнайки на Украине.
- Добрый день, дорогой товарищ Чиньо! - отрапортовал я. - Это не вы ли случайно сидели в серебристом "БМВ"?
- Нет, - ответил Чиньо с достоинством после короткой паузы. - В той "БМВ" сидели местные... товарищи.
- Тогда как рассматривать ваш визит: это сопровождение или слежка?
- Откуда такая агрессивность, Микеле? - похоже, Стив искренне обиделся. - Я просто хотел встретиться с вами.
- Вот как? - пришлось немножко сбавить обороты. - А Вайсберг обещал, что я приеду на родину безо всяких секретных заданий.
- Ну, если Вайсберг обещал,... - многозначительно протянул Стив, а потом бесцветно закончил: - Значит, так и будет. Я не предлагаю вам никаких новых заданий. Всего лишь два совета. Выслушаете?
- По открытому каналу связи? - решил уточнить я.
- Ну, не такой уж он и открытый, - проворчал Чиньо. - К тому же наши враги едва ли смогут использовать эти советы нам во вред. Так слушайте. Первое. Когда и если у вас возникнет необходимость звонить Причастным, при прочих равных условиях - звоните всегда Тополю, а не Кедру. Вербу вообще лучше не трогайте. И второе: по приезде в Москву сразу заведите собаку.
Так и знал, что услышу какую-нибудь чушь. Я шумно выдохнул в трубку и воздержался от комментариев. Но тут же и поклялся мысленно: буду вести себя с точностью до наоборот.
- У меня все, - невинно проговорил Стив. - Ну разве что еще один ма-а-аленький штришок - не совет, а так дополнение: не затягивайте с поездкой к Анжею. Он вам все это подтвердит, а то я уже по вашему дыханию чувствую, до какой степени вы со мною не согласны.
"Вот зараза!" - подумал я и решил достойно отпарировать:
- Ну, конечно, Стефанио, вы же большой специалист по вдохам и выдохам. Если не ошибаюсь, одна из ваших книг так и называлась - "Роль секса в психосинтезе и сознательное дыхание".
- А вы эрудированный мальчик, Микеле, - отечески похвалил Стив, - и все-таки нам необходимо встретиться. Я обязательно должен вам кое-что передать. Будьте на связи.
Последняя информация почему-то уже не расстроила меня, даже наоборот. Должно быть, потому (пришло в голову после), что, поставив точку в нашем разговоре решительным разрывом связи, Чиньо оставлял мне возможность поквитаться при встрече.
- Мы едем? - нетерпеливо спросил я у Кречета еще раз.
- Уже да, - кивнул он, - но обедать будем все-таки у Нины.
- Никаких возражений. Надеюсь, готовит она по-прежнему отменно?
- О да, дружище, совсем не кулинарные ее способности послужили причиной нашей размолвки, - он помолчал и добавил серьезно: - Быть может, это единственное, что в ней осталось от прежней Нины.
Мне не хотелось верить, что какие-то два года могли так сильно изменить человека, но по дороге в машине Кречет все же не удержался и кое-что поведал о жене, очевидно, хотел подготовить к встрече. Оказывается, они много-много лет не изменяли друг другу. Даже потребности такой не было. Хотя возможностей - море: и когда Лешка крутился на телевидении среди артисток, и потом, когда в администрации президента ему по рангу полагались госдевочки для релакса, и тем более теперь, когда ушел на вольные хлеба и всякий контроль за его жизнью сделался весьма затруднительным не только для жены, но и для очень серьезных спецслужб. Соответственно и у Нины имелся маневр и красивое оправдание, мол, ты весь в работе, ты обо мне забыл. Но оба держались. Точнее, даже не так: оба не думали об этом. Потому что удержаться на самом деле немыслимо. Когда нельзя, но очень хочется, то можно. Это не просто шутка, это истинная правда. И вот захотелось. Обоим сразу. Они так и не выяснили до сих пор, кто был первым, потому что сначала отчаянно врали, скрывая все друг от друга, а затем в пароксизме откровения заврались в противоположную сторону, наговаривая каждый на себя и едва ли не соревнуясь в подлости. Почему так произошло? Надоели друг другу за много лет? Чрезмерно завысили требования? Устали от почти идеального благополучия? Кинулись на поиск острых ощущений? Кречет сам не знал ответа. Но теперь это казалось несущественным. Они были бы готовы простить друг другу все: в конце концов, почти двадцать лет вместе и почти взрослая дочь и еще много всяких "почти", которых все равно не хватило, потому что появилась она. Разлучница. Со стороны Нины тоже были весьма интересные фокусы, но главную роль сыграла все-таки Тамара.
На появлении главной героини Лешка и закончил свой рассказ, так профессиональный драматург завершает первое действие пьесы. А тормознули мы, как всегда, резко, с визгом у самого подъезда, и он сказал:
- Пошли. Жрать охота.
Да, Нина Кречет выглядела неважно. Она заметно располнела, ссутулилась, в общем, перестала следить за собой. Сделались отчетливо видны морщинки в уголках глаз, темно-русые, красивые волосы вроде и уложены как надо, а лежать не хотят, и рука, которую я галантно поцеловал, предательски выдавала возраст. (Боже, да разве сорок лет - это возраст для женской руки?!) Но главное, цвет лица. Нет, оно не было бледным. Я искал нужное слово, потом вспомнил и испугался: есть такое старинное выражение почернеть лицом. Лешка тоже смотрел на жену пристально и мрачно. Мы оба чувствовали: что-то случилось. Однако Нина вымученно улыбнулась и сказала: