Однако до почтового ящика на этот раз дойти оказалось не суждено. В тишине подъезда раздавались очень странные звуки, словно хлопала тихонько самодельная трещотка - кусочек плотной бумаги, приделанный к лопасти вентилятора, а вентилятор крутится все медленнее, медленнее... Да нет же, никакая это не трещотка! Просто капает вода, падает откуда-то сверху... ага, из лифта, заливает стены и пол шахты, а на первом этаже две стены решетчатые, поэтому вода попадает весьма обильно на мраморные плиты самой нижней площадки... Только это не вода. Кровь это.
"Вот и съездил в отпуск" - такой была первая мысль.
А второй не было совсем - не до мыслей стало. Симон быстро и бесшумно нырнул обратно в квартиру, впрыгнул в удобные мягкие ботинки вместо тапочек и с готовым к стрельбе пистолетом снова выскочил на лестничную клетку.
Кап-кап-кап. Кровь продолжала капать. Он вызвал лифт и поднял оружие навстречу неизвестности. Стрелять скорее всего будет не в кого, но об этом можно порассуждать позже. Инструкция предписывает в таких случаях полную боевую готовность.
...А труп выглядел ужасно. Может, и к лучшему было, что Симон Грай не успел позавтракать, хотя, с другой стороны, как раз натощак тошноту ощущаешь сильнее.
В лифте сидел абсолютно голый молодой мужчина враскоряку, брюшная полость его была вскрыта, голова лежала отдельно и так же отдельно лежали гениталии, печень, почки и сердце. Не расчленение, не мацерация, не потрошение даже, а, как бы это поточнее, незаконченная разделка туши кто-то начал и не успел завершить - спугнули. Этажом выше Симон обнаружил брызги крови, длинные по локоть резиновые перчатки и большой самурайский нож. Кровяных следов от подметок не было - убийца попался очень аккуратный. Грай спустился на свой этаж, решив не гонять больше лифт туда-сюда, и еще раз внимательно осмотрел кабину. В самом углу справа лежал квадратик плотной зеленой бумаги. Абсолютно чистый сверху, но перепачканный кровью снизу. С очень высокой степенью вероятности можно было утверждать, что уронил его (или бросил?) убийца. Симон быстро поднял крохотную бумажку, пробежал глазами семь цифр, запоминая их, автоматически отметил: если это телефон, то номер раушенский, и... почему-то не положил листок обратно.
Никогда после, вспоминая этот эпизод, он не мог объяснить, почему поступил именно так.
А в квартире его вновь раздался звонок. Трубка лежала совсем недалеко от двери.
- Ну, здравствуй, господин Грай, - пробасил Бжегунь, - очень хорошо, что ты еще не уехал. Для тебя срочное сообщение.
- Чего ж хорошего? У меня тут такое! Слушай и записывай.
- Нет, Симон, слушать будешь ты. Записывать необязательно. Указом Его Величества...
- Да ты не понимаешь, Войцех, - перебил Грай, - у меня труп в лифте, в моем подъезде, высылай бригаду...
- Знаю, - перебил теперь Бжегунь совершенно равнодушным голосом. Ребята уже выехали. Остынь. Я не за этим тебе звоню. На самом деле срочное сообщение. Отпуск твой отменяется или передвигается. Указом Его Величества тебя переводят в ОСПО. Сегодня же надлежит прибыть...
Бах! Вот уж действительно огорошил! Это что же означает? Убийства его теперь больше не касаются? Перевод в ОСПО. За что такая честь? Мечтал ли он об этом? Хотел ли работать там? Дурацкий вопрос! Там все хотят работать просто не все достойны. ОСПО - Особая Полиция: разведка, контрразведка, идеологический сыск, охрана Императорского Дома, правительственная связь... Что там еще? И куда направят его? Куда бы ни направили, зарплата будет выше. Он поменяет свой пятидверный "Росич-класс" на самый новый "Росич-шик" с ворсистыми колесами, может быть, переедет в одну из столиц, какая же дурочка эта Мария!..
ОСПО. Эти буквы всегда ассоциировались у него с названием древней, давно побежденной и теперь уже почти забытой болезни. Поэтому аббревиатура раздражала, тем более в сочетании со странным рябым лицом генерала Каргина, начальника Всероссийской ОСПО - неужели он действительно перенес оспу? А в народе осповцев звали просто осами. Это было точнее. Ударным спецподразделениям ОСПО выдавали форму черную с желтым. Такие же кители надевало начальство на торжественных приемах: желтые отвороты, желтые петлицы, желтые лампасы. Осы. Красивые, стремительные и злые, если нужно. В единственном числе говорили "ос", а не "оса". Оса - это женщина. А ос звучало совсем как ас. По-английски же организация именовалась Special Police, и тоже получалась забавная игра слов: SP, эс-пи, слышалось aspy, то есть аспидный, змеиный или в другом значении - осиновый, значит, опять почти осиный. Да и оса по-английски близкое слово: wasp - уосп, как это похоже на ОСПО!..
Вся эта осино-аспидная, фонетически-семантическая бредятина тяжелыми волнами колыхалась в голове у Симона, и, рассеянно, полуосмысленно путешествуя по квартире, он понял вдруг, что прослушал какие-то важные слова начальника.
- В общем, чтобы через пятнадцать минут был при полном параде, завершил Бжегунь. - Я тоже сейчас приеду.
- Погоди, Войцех, но ведь моя дочь - гражданка Британии. Как же это меня - и в ОСПО? - успел он спросить то, что вдруг показалось важным.
- Дурак ты, братец, - рубанул полковник, и связь на другом конце прервалась.
Симон достал из ящика письменного стола маленький самогерметизирующийся полиэтиленовый пакет и аккуратно опустил в него зеленый квадратик с телефоном, который, оказывается, до сих пор удерживал с краев двумя пальцами. Потом провел ногтем по тихо зашипевшей гермополосе и спрятал находку между страницами прошлогоднего ежедневника. Все. Осталось только дать показания своим же вчерашним подчиненным. Ладно, это ты переживешь, старик. Но что же так голова-то болит? Он открыл бар, плеснул в низкий толстый стакан граммов сто любимого виски "Ballantine's Gold Seal" и быстро выпил по-русски, ничем не разбавляя.
Они все действительно приехали очень быстро, только Симону вдруг стало совершенно неинтересно, кто и зачем убил этого несчастного в лифте. Хотелось выпить еще, хотелось поскорее заняться делами ОСПО, хотелось, чтобы сейчас, именно сейчас вернулась Мария, и лучше бы вместе с Кларой и Мугамо, еще почему-то хотелось, чтобы Бжегунь не приезжал подольше: если придет Мария, он тут будет совсем ни к чему - короче, выпить хотелось ужасно, как в молодости, но он понимал, что нельзя, отпуск отменили, и очень, очень много дел впереди. А ребята работали шустро: и фотограф, и эксперты, и оперы - видно, вдоволь наглотались хэда, и не скажешь, что кто-нибудь с похмелья. Разве что молодой криминалист Коля Зингер...