Мика ничего не говорила. Только слушала, что рассказывал ей Орландо о своей семье. А парень тем временем продолжал:
— Сначала они делали это тайно, пока однажды одна девушка не обратила на это внимание. И позвонила в полицию. Каким-то чудом родителям удалось уговорить правительство прислушаться к ним и довериться моей маме. Для волков создали что-то вроде заповедника. Здесь. За городом. Мама как-то разговаривала с ними. Они поверили ей. Вскоре волки истребили всех больных животных, и вирус отступил. Несколько волков приходили к моим родителям и разговаривали с моей мамой. Они поддерживали что-то вроде хороших отношений. Мой отец очень хотел ребенка, вот только мама колебалась. Она боялась, что свершится страшный обряд, который сделает ее детей волчатами. Косвенно, так и случилось…
На этом Орландо умолк.
Мика подняла на него удивленный взгляд и уставилась в его грустные глаза, полные боли.
— И этим ребенком-волчонком оказался ты? — в полной тишине раздался ее тихий голос.
Орландо повел плечами и отвел взгляд.
— Мама боялась не напрасно, — подытожил он. — Ей было предначертано судьбой, что у потомков ее рода будут проявляться волчьи повадки. Все было так же, как и предсказывала ей ее мама, моя бабушка. Неизлечимая болезнь. Помощь волков. Хорошие отношения с ними. Однажды прибежал один из волков и радостно объявил, что одна из волчиц носит волчат. Моя мама была рада за нее, и та волчица тоже прибежала к ней. Это было очень странно, ведь ей должно было быть страшно приходить к людям. Но нет, она пришла и даже осталась у нее. Еще ни один волк так не делал раньше. Поначалу мать была рада, что все так хорошо закончилось, но вскоре перестала улыбаться, а только горько плакала. Она была беременна.
Орландо было больно говорить на эту тему. И Мика это видела. Но прерывать его не стала.
— Отец радовался и был счастлив, — парень говорил на автомате, стараясь не пересекаться с Микой глазами, — но он не понимал, от чего моя мама так не хочет детей. Он впервые на нее тогда закричал, мол, та его не любит и не хочет прожить с ним нормальной супружеской жизнью. Отец сказал это сгоряча, не зная всей правды о ней и ее семье. Когда мама ему рассказала про старую легенду, то отец психанул, начал ругаться, что, мол, зачем он выбрал себе такую жену и ушел…
Орландо замолчал на несколько минут. Мика не стала тревожить его вопросами, когда он продолжит говорить, что было дальше. Она прекрасно понимала, что парень сейчас испытывает. Поэтому терпеливо ждала, когда он сам продолжит свой тревожный рассказ.
Наконец, собравшись с мыслями, Орландо снова заговорил. Тихо. Приглушенно. Чуть хрипловатым голосом.
— Он вернулся через некоторое время. Слишком сильно любил мою маму. И он сказал, что у них все будет хорошо, что они со всем справятся. Вместе.
— А что это за легенда такая? — с детской наивностью спросила Мика, не выдержав.
Она завороженно ждала продолжения этого рассказа. Она видела, с каким трудом давались слова Орландо. Она видела, что он готов расплакаться. Но ничего с собой поделать не могла.
— Я не знаю точно… — признался Орландо. — Что-то про больной город, добрые намерения волков, сделка с волками, теплые отношения, беременная волчица… Если после всего этого мать должна была бы ждать ребенка, то та волчица должна прибежать к ней домой и ждать, пока у той появятся волчата, а у моей матери дети. Что-то в этом духе. Волчица долго ждала, и для моих родителей время было мучением. И когда пришел срок, все свершилось, как и было предназначено судьбой. Волчица и мама родили одновременно. У меня должны были быть сестра и брат, а у волчицы только три волчонка. Двое волчат умерли, как и мои брат с сестрой. А потом побежал дождь. Он превратился в ужасный ливень. Волчица металась по улице, а мать вместе с ней. Прибежали волки, почуяв что-то не ладное, и завыли. Я помню, как мне было больно! Казалось, что глаза вылезут из орбит. Только потом уже я узнал о том, что это так они менялись. Я чувствовал, как сильно болела челюсть, у меня резались маленькие клыки. Слишком рано, как для волчонка, так и для человека. Я не плакал и не кричал, я выл, а рядом со мной скулил выживший волчонок. Он изначально должен был быть с черной шерстью и с черными глазами. Ни у одного волка не было бы таких глаз. Но он покрылся белоснежной шерстью, и глаза его были голубыми… А потом почти сразу же он стал черным, вот только глаза остались мои… Не знаю, пусть это и звучит дико и глупо, но мы поменялись глазами… Это было ужасно, Мика! А самое страшное, что я все это помню в мельчайших подробностях!