Вздрогнув, Соломон захромал по земляному полу и мягко положил руки Растену на плечи. Жрец Ильматера был худым, как бобовый стручок, и на целую голову выше Растена.
- Пожалуйста, Растен… не надо. Ради меня. Помнишь, чему учит Ильматер? Чему я тебя учил? Мы должны прощать. Мы должны терпеть. Даже…
Взгляд Соломона скользнул ко рту Растена.
- Даже это.
Когда Растен не ответил, Соломон вздохнул и кивнул на деревянный диск Хоара.
- Я знаю, что ты не ответишь мне из-за… из-за твоей боли, и потому что ты принял обет. Но послушай.
Он легонько сжал плечи юноши.
- Прошу тебя, Растен, послушай. Месть пуста.
Растен чуть нахмурился, но стоял на своём. Его больше не могли тронуть слова, даже слова Соломона. После того, как гром Хоара ответил на его молитвы, он поднял своё покалеченное лицо к небу и произнёс Обет – поклялся, что не скажет ни слова, пока не осуществится месть или пока он не погибнет. То, что избиение по совпадению лишило его дара речи, служило просто подтверждением, что Громовержец его избрал.
Неразборчиво буркнув, он вырвался из мягких рук Соломона. Горюющий старый жрец выглядел так, как будто ему отвесили пощёчину. Растен сумел сохранить лицо бесстрастным. Ему не нравилось причинять Соломону боль, но он не мог позволить себе быть мягким. Не сегодня. Он любил старика, но на этот раз Соломон ошибался.
Растен положил ладонь на деревянный диск у себя на шее. Геллен заплатит.
Не глядя на мужчину, который вырастил орка-полукровку, как собственного сына, Растен повернулся на каблуках и выскользнул во тьму.
Он остановился всего через несколько кварталов и посмотрел в ночное небо.
Это был правильный поступок, разве нет?
У Селун не было ответов; зато в кошеле у него на поясе – были.
Это был не просто правильный поступок; это был единственный возможный поступок.
Раскат грома ударил вдалеке – один раз, дважды. Чистое небо не предлагало объяснения, но Растен знал, что получил одобрение Хоара.
Он снова двинулся в путь, уже более уверенным шагом. Несмотря на мрак, факела у Растена не было. Орочья кровь в его венах позволяла ему прекрасно видеть в темноте. В тусклом звёздном свете ночи он видел всё так же ясно, как при свете полуденного солнца.
Он шагал по узким, заваленным камнями улицам Внутреннего Флана с лёгкостью человека, давно знакомого с каждым их поворотом. Выгоревшие, частично обвалившиеся кирпичные здания вырастали из тьмы на каждом шагу, словно монолитные надгробия, кости давно мёртвого города. Большинство стояли заброшенными, не считая крыс, но более прочные иногда служили домами для бедняков. Растен мог определить, какие – по доскам, блокирующим окна занятых зданий, чтобы удерживать холод снаружи.
Он целеустремлённо шёл посередине заваленной обломками улицы. Находись он в глубинах Внутреннего Флана, подобное безрассудство стало бы опасным, но в такой близости к храму Соломона бояться ему было нечего. Недоедающие мужчины и женщины, теснившиеся вокруг разбросанных жаровен, были безвредными человеческими призраками. Храм и его окрестности служили чем-то вроде безопасного участка, который действовал, как магнит для слабых. Люди, обитавшие в тени храма, не были хищниками Внутреннего Флана; они были жертвами.
Однако вскоре он покинул безопасность храма и оказался в охотничьих угодьях. Граница между двумя областями, безопасной и опасной, не была отмечена никаким физическим знаком, но Растен почувствовал, когда пересёк её. Теперь он был в игре. Охотники и жертвы.
Здесь он держался у края улицы. Перебегая от здания к зданию и обнимая стены, он скользил из тени в тень с удивительной для мужчины его размера грацией. Тёмные переулки казались пустынными, но он знал, насколько ошибочно это впечатление. Он был не единственным обитателем Внутреннего Флана, способным видеть в темноте. Город покоряли и отвоёвывали столько раз, что только Хоар ведал, какие существа могли обитать в руинах. По улицам рыскали банды мародёров, разыскивая слабых или одиноких.
Шорох на улице заставил его замереть. Он ничего не видел. Медленными движениями он скользнул в непроглядный мрак переулка и осмотрел улицу, доставая из-за пояса ржавый кинжал. Дыхание было спокойным и ровным. Он не боялся.
С его ночным зрением он увидел небольшое существо, семенившее по улице в сорока футах впереди. За ним следовали ещё трое.
Собаки, улыбнулся он. Просто собаки. Он сунул кинжал обратно в ножны.
Оказалось, что улица была пуста. Три месяца назад это было бы странным, но теперь – уже нет. Геллен и Чёрные Капюшоны забрали эту территорию себе. Они регулярно прочёсывали улицы, избивая или убивая всех, кто попадался им на пути. Никто не осмеливался ходить сюда – по крайней мере, если был выбор.