- Как ты можешь? Когда папа… - она не договорила, ее изможденное лицо искривила гримаса боли.
- О, Боже, - я вышел на балкон с бутылкой виски и стаканом, хоть немного проветрить мозги и успокоить натянутые нервы. Сел за плетеный стол, налил первую порцию, вытянул ноги. С побережья раздавалась зажигательная мелодия, слышались обрывки фраз, женский смех. Темное полотно неба расцвечивалось прожекторами. Я тяжело вздохнул. Что я здесь делаю? В этом темном, окутанном печалью доме? Виски не развеселило, наоборот, погрузило в еще большее уныние. Мне было себя жаль, жаль до слез. Хотелось зареветь, как в детстве, шумно, в голос, прижаться к маминой юбке. Нет, лучше к голому бедру Карен.
- Карен, Карен, где ты сейчас? – я тяжело вздохнул, подлил виски в стакан.
На потолке, в тусклом свете лампы, билась большая бабочка. Это было символично. Тоска сжала сердце. Предчувствие беды затопило сознание. «Ведь так не может продолжаться вечно? Что-то должно произойти». На стол передо мной шлепнулось мохнатое тельце. Я вздрогнул.
Мистер Бергер скончался через неделю. На пышные похороны собрался весь цвет Майами. Еще более похудевшая Сьюзен в черных очках на пол-лица и траурных одеждах походила на большую старую ворону, хотя ей еще не было и сорока. Я поддерживал ее за острый локоть, повторяя, как попугай:
- Спасибо, что пришли. Это честь для нас. Мы вам весьма признательны.
Сьюзен была единственной наследницей империи отца. Теперь Карен была занята по горло. Они просиживали в кабинете чуть не весь день. Я слонялся по дому, от нечего делать повесил в саду грушу, и остервенело ее лупил, представляя лицо Сьюзен. Мыслимо ли иметь столько денег и сидеть в этой паутине? Деньги нужно тратить. Рвануть бы опять в Канны, или, на худой конец, в Сан-Диего. Да хоть куда-нибудь. Но говорить об этом жене – бесполезно, пока она носит траур. Уж я бы нашел, как распорядиться денежками мистера Бергера, чтоб ему в могиле перевернуться. Я бы купил Карен шикарное кольцо. Нет, два, да хоть дюжину. Свозил бы ее в Монте-Карло. Я представил ее в вечернем платье, широкополой шляпе, с ослепительным колье, мерцающем на нежной шейке. Вот ради чего стоит жить.
От размышлений меня отвлекла Сьюзен, ее голос заставил меня вздрогнуть:
- Бедняжка, тебе, наверное, скучно? Ничего, завтра я позвоню мистеру Кармонису и ты снова выйдешь на работу.
Я содрогнулся. Даже не знаю, кто пугал меня больше – мистер Бергер, чтоб ему гореть в аду или мистер Кармонис – его управляющий, он выдавал мне список должников, которым следует нанести визит.
Карен я видел все реже, паучиха не оставляла ее ни на минуту. Помощница коротко кивала, обдавая холодом. Как будто не было страстных объятий и признаний на пляже в Каннах.
- Привет, крошка, - я все-таки улучил момент и прижал Карен к стене в одной из оконных ниш.
- Пусти, - прошипела она. – Еще не хватало, чтобы нас застукали.
- Что это у тебя? – в разрезе блузы блеснул кулон. Я рванул ворот ее блузки. На тонкой цепочке красовался большой голубой топаз в форме сердца, обрамленный бриллиантами. Изящная вещица. Меня кольнула ревность. Значит, пока я страдаю и мучаюсь, эта сучка завела себе любовника.
- Твоя жена подарила.
- Жена? Эта скупердяйка? Да она даже чаевых не оставляет, - я расхохотался, смех вышел невеселым.
- Можешь не верить, дело твое, - она поправила воротник, толкнула меня в грудь и с высоко поднятой головой прошествовала мимо. Я с тоской смотрел ей вслед.
- Карен, Карен, если бы ты знала… если бы ты только знала.
_________________________________________________________________________
- Я хочу объехать предприятия, которые оставил мне отец, - заявила Сьюзен, лежа в постели. Каждый вечер она просматривала какие-то бухгалтерские книги. В очках на кончике крючковатого носа она походила на волка из «Красной шапочки». Так и подмывало спросить: «Зачем тебе такой большой нос? Зачем тебе такие большие зубы? Зачем тебе столько денег?» Вместо этого я широко зевнул:
- Зачем? – сердце екнуло.
- Нужно сверить документы, счета. – Я уже не слушал. В мечтах рисовалась обнаженная Карен, извивающаяся в моих объятиях.
Поездка не оправдала моих ожиданий, все мои надежды пошли прахом. Сьюзен и Карен целыми днями где-то пропадали. Я был предоставлен сам себе. Каждый вечер жена использовала меня по прямому назначению. Ей пришла в голову очередная блажь.
- Папа так хотел наследника.
Меня передернуло. Ребенка от этой семейки монстров? Еще не хватало.
Как в калейдоскопе мелькали лица, города. В каждом нас встречали, как монаршую чету. Мэр устраивал прием в нашу честь, раскланивались гости, произносились подобострастные речи:
- Для нас огромная честь…
Я дрейфовал от тоски к отчаянию. Депрессия накрыла меня с головой. Я по-прежнему много пил, пристрастился к кокаину. На одном из приемов поймал ускользающую Карен:
- Что же ты со мной делаешь? – выдохнул я.
- Фу, тряпка. От тебя несет, как от помойного ведра. Убери руки.
Я послушался. Не осталось ни сил, ни задора для борьбы. Я поник, раскис.
- Что мне делать?
- Избавься от нее или кишка тонка? – она обдала меня презрительным взглядом и удалилась под стук каблучков.
«Избавиться от Сьюзен?» Эта мысль меня ужаснула. Да и как это сделать?
Поездка приближалась к концу. Я по-прежнему работал быком-осеменителем. Карен была все так же недосягаема.
- Подсыпь ей завтра в шампанское, - шепнула она на заключительном приеме в городе хрен-его-знает-как-он-называется.
Я чуть не грыз от волнения ногти, наблюдая, как Сьюзен изредка подносит к губам бокал. Она отказалась от кокаина и почти не пила, потому что вознамерилась стать матерью. К моей радости, один бокал она все же осилила. Убедившись, что Сьюзен уснула, я взял такси и рванул в гостиницу к Карен.
Она лежала на кровати, одетая лишь в свет луны, сочившийся из окна. Мое дыхание прервалось, в паху сладко заныло. Неужели? Неужели я буду вознагражден? Допущен к этому шикарному телу? Я готов был вытерпеть все, лишь бы обладать этим великолепием.
Я ласкал бархатистую кожу, изнемогая от желания.
- Сними этот дурацкий кулон.
- Тебе не нравится? – она хохотнула, но сняла.
Карен воском оплывала в моих руках. Пылко принимала и щедро дарила ласки. Я потерял голову. Когда я попытался в нее войти, снова услышал решительное:
- Нет.
- Карен, но почему? – я был в отчаянии.
- Я же сказала, пока она твоя жена – нет. Слушай…
- Нет, нет и нет, я не буду никого убивать, - я решительно встал, схватился за брюки.
- Да подожди ты, у меня есть план. У тебя будет железное алиби, - Карен поймала меня за руку.