Когда Гоголь обратил внимание на появившийся в Европе марксизм, но по его признанию - у него было ощущение «холода в пустыне»… То ли он почувствовал смертельный холод приближающейся опустошающей революции, то ли — что эти революции в России совершат «выдающиеся» представители народа пустыни… Он как будто предчувствовал, что Карл Маркс - это кучерявый булгаковский Швондер: наглый, лживый, нахрапистый, агрессивно рвущийся к власти, пытающийся вначале забросить в ваш почтовый ящик свои газетенки и агитки, а затем и войти в вашу квартиру с «интернационалом» на языке и за плечами с пьяными вооружёнными и одурманенными пропагандой матросами и солдатами…
Многие считали, что Дьявол пришёл в Россию в октябре 1917 года и уничтожил примерно 17 миллионов русских людей. Преследуемый коммунистами А.Блок даже написал поэму про марширующего кровавого большевистского «бога». А некоторые считают, что Дьявол в лице Запада только сейчас, в начале 21 века, окончательно сбросил «цивилизованную» маску – когда стал пропагандировать педерастию, педофильство и прочий сатанизм, осуществлять тотальную слежку за всеми, осуществлять беспрестанное безжалостно кровавое военное подавление многих суверенных народов; а великий Николай Гоголь уже тогда об этом говорил.
То время в России, 150-170 лет назад, во многом напоминало наше. Множащиеся ростовщики популяризировали культ денег, предпринимательства, личной выгоды, были популярны путешествия по Европе с молодыми хорошенькими девушками и т.д. Всё это вынудило наблюдательного Н.Гоголя написать «Мёртвые души» и заявить: «Человечество нынешнего века свихнулось с пути только от того, что вообразило, будто нужно работать на себя, а не для Бога».
И Н.Гоголь объяснял альтернативный путь – путь к совершенству, к совершенному человеку, то есть – к Христу: «Нужно людей видеть так, как видит их Христос», «Церковь наша должна святиться в нас, а не в словах наших», «Тот, кто познаёт одно во всём и во всех, это частица Божества, которая и есть наше действительное «я»», «Сущность жизни не есть отдельное существование, а Бог, заключённый в человеке; смысл жизни открывается тогда, когда человек признаёт собою свою божественную сущность».
Николай Гоголь невольно сам претендовал на роль будущего князя Мышкина в романе Ф.Достоевского, был похож на родившегося в «не своё время» идиота (не такой – как все), или на «родившегося в наше время Христа», но в 40-х годах молодой Ф.Достоевский этого не замечал, не понимал.
Николай Гоголь объяснял правильную настройку «внутренней церкви» человека и заодно разность между умом и разумом: «…Ум не есть высшая в нас способность. Его должность полицейская. Он может только привести в порядок и расставить по местам то, что у нас уже есть… Разум есть несравненно высшая способность, но она приобретается не иначе, как победой над страстями…». Затем эту тему важности борьбы со страстями, тему критики западничества и либерализма, славянофильства продолжил и углубил прозревший, преображенный Фёдор Достоевский, о котором Л. Шестов сказал: «… В русской литературе Достоевский не стоит одиноко. Впереди его и даже над ним должен быть поставлен Гоголь. Не в одной России, а во всём мире увидел Гоголь бесчисленное множество «мертвых душ»…».
Но Ф.Достоевский не сразу стал достойнейшим преемником Н.Гоголя и продолжил эту традицию… Пока он находился в одурманивающем плену идей либерализма и с интересом читал стихи либералов о России, а ближайший друг А.Герцена Н.П. Огарев (1813–1877) писал из Лондона о России (фрагмент):
И не удивительно, что страстный борец за права крестьян А.Герцен – не освободив своих крестьян, а их продав, стал за эти деньги спонсировать мерзкого циничного террориста-убийцу С.Г. Нечаева (1847–1882). Был и наблюдается сегодня у либералов удивительно короткий и легкий логический промежуток-переход от красивых речей о свободе, демократии, либерализме - и жестоким, беспощадным кровопролитием. Им язвительно и колко отвечал наш великий баснеписца Иван Крылов – неблагодарные свиньи: