Утолив первый любовный голод, влюблённые лежали лицом друг к другу. Рука Майрона играла со светлой прядью. Трандуил всматривался в устремлённые на него золотистые глаза. В них было что-то помимо обычной нежности. Как будто тень от проплывающих по небу облаков омрачала сверкание золота. Взгляд Майрона словно впитывал в себя любимый образ. Он глубоко вздохнул и мягко произнёс:
— Мне придётся покинуть тебя, мой король… — сердце эльфа замерло от этих слов. — Ненадолго, — добавил Майрон. Чуть помолчав, он продолжил жёстче:
— Проклятый Олорин, посланник Манвэ! Учуял след! Он явится сюда проверить собственные опасения. Я должен скрыться ненадолго.
Взгляд Трандуила стал вопросительным, а голос произнёс:
— Олорин? Кто это?
Майрон усмехнулся:
— Тебе известен он, как Митрандир.
— Волшебник? Странствующий старец? — уточнил король.
— Он — майа, так же, как и я. Он проницательный, настырный… И не отвяжется… Теперь…
— …После того, как назгулы заняли Минас Итиль… — холодно закончил за него фразу Трандуил.
— Да, — просто ответил Майрон.
После недолгого молчания, эльф вновь заговорил:
— Что сталось с прежним палантиром?
Взгляд Майрона повеселел: возлюбленный уже не впервые удивлял его своей прозорливостью.
— Он канул в бездну. По моей ошибке, — вздохнул Майрон, под ошибкой подразумевая собственные чары, направленные на слугу.
— Твои зверушки заполонят мой лес в твое отсутствие! Меня они не трогают, но это — слишком мало! — король был явно обеспокоен.
Майрон довольно улыбнулся и промурлыкал:
— Тебя не трогают? Мой драгоценный. Так, значит, ты столкнулся с одним из них? Как он посмел приблизиться к тебе? Но ты не беспокойся, в моё отсутствие Кхамул присмотрит.
— Ты назгула сюда пришлёшь?! — от возмущения эльф подскочил на постели.
Майрон хохотнул:
— Мой драгоценный, что такое назгул? В сравнении со мной?
Король задумался на миг и тоже улыбнулся: действительно, забавно опасаться слугу больше, чем его хозяина. Улыбка тут же погасла: мысль о назгулах была отвратительна. Тёмные слуги Саурона! Эльф поёжился при этой мысли, но вдруг ласковая мягкая рука погладила его плечо, согревая своим теплом, а лицо напротив осветилось нежностью. Лицо любимого. Мысль о Сауроне растаяла как дым.
На сей раз прощание вышло долгим, страстным, горько-сладким. Они любили друг друга жадно, неистово, словно пытаясь заполнить грядущую пустоту разлуки. Солнце уже взошло, а в опочивальне всё не смолкали стоны и шумное дыхание. Между поцелуями Майрон прошептал:
— Будь осторожен с Митрандиром. Он может нанести тебе визит. Вернусь, как только пропадёт угроза.
— Но где ты будешь это время?
— Я буду в твоём сердце, мыслях, камне, — с улыбкой прошептал Майрон и слился с эльфом в прощальном поцелуе.
***
— Приветствую тебя, владыка Трандуил!
Леголас раньше уже встречал Митрандира, и этот старец очень нравился ему. Но принцу было не понятно, отчего отец так холоден с волшебником. Он принимал гостя, сидя на троне. Одет он был в одно из своих облачений, подчёркивающих его величие. Нет, он был вежлив, но не было тепла ни в голосе, ни во взоре. Леголас внимательно слушал беседу.
— Я вижу, как сильно изменился некогда гостеприимный лес, — сказал Митрандир, кряхтя присаживаясь на предложенный стул. — И стали множиться чудовищные твари… Хм… Хм… Да… А замок на холме… он обитаем?
— С тех пор, как тень изгнала мой народ оттуда, мы не бываем в тех пределах… В том замке не бывал никто из эльфов. По крайней мере, мне об этом неизвестно, — невозмутимо ответил король.
При словах отца о том, что давно никто не бывал в прежних пределах, Леголас нахмурился: отец утаил от волшебника свои поездки к прежнему дворцу, оттуда до холма недалеко.
— Но тень исходит именно от замка? — продолжал старец.
— Да, — подтвердил король.
— Как полагаешь, Трандуил, кто обитает в тёмном замке? — Митрандир, прищурив глаза, смотрел на эльфа.
— Есть подозрение, что это назгул. Но проверять я не намерен, — холодно сказал владыка.
— Хм… хм… Назгул… Что ж… Я проверю…
— Разыскиваешь назгулов, Митрандир? Ты без труда найдешь их, если отправишься в Минас Итиль.
Леголас недоумённо смотрел на отца: он что, дразнит волшебника? Или насмехается?
Митрандир, казалось, не заметил выпада короля, и невозмутимо ответил:
— Я опасаюсь Саурона. Рыжеволосый демон хитёр и осторожен.
— Но Саурон повержен при Дагорладе, Митрандир! Я видел, как он пал! И Мораннон, и Барад-Дур разрушены до основания! — Трандуил слегка повысил голос и подался вперёд, пронзая взглядом собеседника.
Старец молчал, спокойно глядя на короля. Наконец, он заговорил:
— Владыка Трандуил, я знаю Саурона, как никто другой. Я знал его до сотворения мира. О! Он — кудесник во всём, за что бы он ни взялся: хоть обольстить, хоть спрятаться, хоть биться. Меня тревожит нападение на Минас Итиль. С чего бы назгулам атаковать твердыню Гондора? Зачем?
— Ты задаешь вопрос о назгулах мне? С чего мне знать их мысли, Митрандир? — голос владыки был по-зимнему холоден.
— Я чую руку Саурона, — тихо проговорил старик, обращаясь больше к самому себе, чем к кому-либо.
Волшебнику оказали гостеприимство, и он остался на ночлег. Леголаса снедало любопытство, и он ждал подходящего момента для беседы с Митрандиром.
Догнав волшебника в одной из галерей, принц задал свой вопрос:
— Скажи мне, Митрандир, почему назвал ты Саурона рыжеволосым демоном? Разве он имел обличье? Разве он — не ужас во плоти? Не поддающийся описанию ужас…
Волшебник остановился и, удивлённо уставившись на эльфа, рассмеялся:
— Ужас? По сути, да. Имел ли он обличье? Мой юный принц! Ты слишком молод, и до тебя легенды не дошли…
— Легенды? — любопытство Леголаса разгорелось ещё сильнее.
Митрандир вздохнул и заговорил:
— Ты слышал о красоте Валар? Да, вижу — слышал. Прекраснее Валар нет никого. И Саурон прекрасен был не менее, но более искусен в обольщении.
— Так Саурон… красив? — Леголас был несказанно удивлён.
— Прекрасен, — уточнил волшебник. — Был.
— А как он выглядел?
— Высокий, статный, изумительной красы, — старик иронично улыбался.
— Рыжеволосый, ты сказал…
— Да, кудри были знатные: сверкающая медь, густые, словно гривы меарас*. Стан стройный, гибкий. Губы — что розы алой лепестки. Глаза, мерцающие золотыми искрами, и голос, чарующий своим звучаньем…
— Так воспевают красоту эльфийских дев, — рассмеялся Леголас.
Митрандир остался равнодушным к веселью принца. Его взгляд словно придавил Леголаса, а голос веско произнёс:
— Ты сам спросил. Да, он красив поболе всякой девы. И воин знатный. Искусный. Бесстрашный. Опасный, — последнее слово прозвучало почти шёпотом и эхом зашикало под сводами галереи.
Митрандир сделал несколько шагов, прежде чем принц вновь остановил его вопросом:
— А кто встречал его?
Старик, вздохнув, ответил:
— Среди людей и гномов… все сгинули давно. Но эльфы помнят. Кто постарше. Немногие, но всё же…
— А мой отец его мог видеть?
— Так у него спроси. Его не удивили, как тебя, слова «рыжеволосый демон». Возможно, видел…
***
Лишь выждав время после ухода Митрандира Трандуил смог обратиться к камню. Он тосковал!
Майрон был великолепен: на нём был тот самый изумрудный бархат, некогда так впечатливший короля. Он улыбался и всматривался в камень так жадно, словно ощупывая взглядом любимое лицо.