Майрон снова прошёлся по комнате и продолжил:
— Но цепь событий мне не разорвать. Когда-то я создал ловушку, в которую попал теперь. И я отдал бы многое… О! Ты не представляешь, как много я отдал бы, чтоб повернуть вспять всё, что привело меня в ловушку… Но… если посмотреть иначе… если б не она, я б никогда тебя не встретил и не обрёл свою любовь…
— Ты б полюбил кого-нибудь другого… — спокойно молвил Трандуил.
— Ты сам-то веришь в это, мой бесценный? — голос Майрона был снова ласков. Король прекрасно знал, что майа прав.
— Что за ловушка?
Взгляд Майрона стал жёстким, а голос — тихим, как будто было больно говорить. Он начал:
— Настал момент в далёком прошлом, когда я слишком далеко зашёл, чтоб поворачивать обратно… Служением Мелькору я снискал себе дурную славу и стал гоним. Познав вкус власти, я начал к ней стремиться, ведь жизнь в изгнании — не мой удел…
Майрон вздохнул и, устремив печальный взгляд на эльфа, продолжил:
— Будь я любим тобой тогда, я бы смирился с участью изгнанника… Но я тебя не знал… Хотя, мы встретиться могли бы… ведь ты тоже был тогда в Эрегионе… прежде, чем я… создал свою погибель… Теперь я знаю точно: когда бы мы ни встретились, исход был бы один — ты получил бы моё сердце. Подумать только! Ведь всё могло бы быть иначе… Но что теперь поделать?.. Ведь я создал Его…
Взгляд Майрона стал отрешённым, а голос тихо продолжал:
— В Кольцо я заключил всю жажду власти, что меня снедала, всю ненависть к царившему тогда порядку, презрение к народам Средиземья… Оно зовёт меня теперь, лишая воли… И я бессилен перед Ним…
— Но разве ты — не господин Кольцу?! — воскликнул Трандуил, и, видя горькую усмешку Майрона, осёкся.
Тот улыбнулся, но улыбка была подобна гримасе боли. Он ответил:
— Не господин. Скорее — пленник. Кольцо повелевает мной. Да, никто не смог бы обрести могущество, надев Его. Других оно губило, стремясь ко мне. Но и меня погубит… если только…
— Только что? — король надеялся, что выход есть.
— Если только я не одержу победу.
Эльф прошептал:
— Нет. Нет! Неужто нет иного выхода?
— Нет, — грустно молвил Майрон. — Нет выхода. Я не могу противиться Кольцу. Я продержался так недолго! Но даже то короткое сопротивление мне показалось вечностью. Даже когда я ждал тебя, я так не мучился…
— Майрон! Ведь его возможно уничтожить! — король ещё надеялся.
Майрон смотрел так ласково и так печально, что эльфу стало дурно от догадки.
— Я и Оно — одно. Оно и есть я. И мы оберегаем жизнь друг друга. Я навредить себе не в силах — Оно не позволяет. И точно так же я не наврежу Ему. Мой замысел был очень хитроумный. Настолько, что я перехитрил себя!
Трандуилу казалось, что он тонет в тёмной бездне отчаяния и боли.
— О, Майрон! Что же делать? — простонал король.
— Биться, — прошептал тёмный властелин.
— Ты утопишь народы в их собственной крови! Потери будут неисчислимы! — голос Трандуила сорвался на крик.
Майрон взглянул на короля и произнёс с надеждой в голосе:
— Если б мы объединились, Трандуил… Возможно, эльфы посмотрели бы иначе и приняли бы неизбежное…
Эльф резко оборвал его:
— Я этого не слышал, Майрон! Ты с самого начала знал, что этого не будет.
— Я попытался… — раздался шёпот.
Майрон вновь рухнул на колени и крепко обнял Трандуила, как в первую их встречу, и зашептал:
— Я не в силах предотвратить то, что неизбежно. Прошу тебя лишь об одном! Молю! Не выступай против меня открыто. Я не смогу оберегать тебя от гибели. А… если ты погибнешь… я даже сгинуть не смогу… Оно мне не позволит. Пока я здесь, мои войска тебе не угрожают. Но я пробуду здесь недолго, вернусь на юг. Мой Барад-Дур уже отстраивают снова. Оттуда я не смогу тебя оберегать… Пообещай мне! Умоляю! Дай слово, что сбережёшь себя!
Трандуил молчал. Майрон поднял свой взгляд — эльф плакал.
— Трандуил… — шёпот был еле слышен.
Король проговорил чуть слышно:
— Майрон, я не могу. Я ничего не буду обещать. Прошу тебя… уйди. Мне слишком больно быть с тобою рядом. Оставь меня, прошу. Иди! И уноси с собою моё сердце.
Майрон поднялся и приник израненными губами к челу любимого, тот, тяжело дыша, зажмурился. Эльф слышал, как Майрон вышел, не сказав ни слова. Он еще долго не открывал глаза, из-под ресниц струились слёзы.
Стряхнув оцепенение, король едва дошёл до ложа и, обессиленно рухнув на постель, забылся сном, граничащим с беспамятством. С рассветом он отправился домой, стремясь увидеть сына, обнять его, врачуя раны сердца.
Леголас ждал возвращения Трандуила. На сердце принца было тяжело. Он мерил беспокойными шагами галерею. По оживлению дозорных стало ясно: король вернулся. Отец шёл быстро, как обычно. Но Леголас заметил болезненную бледность на лице и взгляд затравленного зверя. Король страдал неимоверно — сын это видел. Принц замер, глядя на владыку, идущего ему навстречу.
Приблизившись, король остановился и неожиданно для принца сжал его в объятиях так сильно, словно спасая свою жизнь. Отцовские объятия для Леголаса были редкостью, король был скуп на ласки… по крайней мере, с сыном. Сердце принца переполнилось сыновней нежностью, он обнял короля, погладил волосы, о чём давно мечтал, но не решался сделать. И так они стояли долго.
Наконец, Трандуил разжал объятия и, глубоко вздохнув, взглянул на сына, поправил его волосы, погладил по плечу и мягко произнёс:
— Ты так похож на мать, мой сын… Она тебя любила больше жизни…
Леголасу стало не по себе от этих слов. Отец не говорил о матери. Никогда. Словно её и не было. И вдруг сейчас… Что с ним случилось? Принц пристально разглядывал отца, пытливым взором изучая его фигуру и одежду… Как вдруг… в застёжке тёмного плаща блеснуло что-то. Но рассмотреть не удалось — король направился в свои покои. Леголас остался в галерее наедине с мелькнувшей мыслью.
Трандуил вошёл в опочивальню, расстёгивая плащ одной рукой, другой снимая пояс с оружием, не раздеваясь, повалился на постель и тотчас же уснул. Он спал так крепко, что не слышал, как тихо отворилась дверь, впуская Леголаса. Тот постоял, прислушавшись к дыханию спящего, и подошёл к плащу, что, соскользнув с плеч короля, остался лежать на камне пола. Принц наклонился и нашёл застёжку, чтоб рассмотреть, что в ней блеснуло, и побледнел, увидев: средь мелких завитков эльфийского узора поблёскивал запутавшийся волос — длинный, кудрявый, цвета меди…
Комментарий к 14. БУРЯ Надеюсь, строчки разборчивы ) Их кое-где размыло слезами Автора...
====== 15. КРУШЕНИЕ ПЛАНОВ ======
Леголас, тяжело дыша, взирал на волос, лежащий на его ладони. Он осторожно снял его с застёжки отцовского плаща, чтобы рассмотреть в своих покоях. «Как, должно быть, прекрасны эти кудри! Сияющие, длинные…» — думал принц, а в памяти раздался голос старца, говорящий: «…кудри были знатные…сверкающая медь…»
Леголаса передёрнуло от первого сравнения, пришедшего на ум. «Нет! Нет! Ну что за глупость?!» — он поспешил прогнать тревожащую мысль. «Как будто рыжих эльфов не бывает! Среди моих собратьев рыжих много!.. Таких кудрей полно! Да вот, хотя бы… что-то не припоминаю таких кудрей… Их не заметить трудно. Хотя… есть несколько похожих, но то всё девы, — принц усмехнулся. — Голос, что я слышал, был явно не девичий!»
Волшебный голос, слышанный однажды, вновь зазвучал в воспоминаниях. «Мой драгоценный… жизнь моя!» — сказал тогда мужчина. «Так говорить мог лишь влюблённый, — принц прикусил губу. — Король красив, в него легко влюбиться… наверное, — принц улыбнулся. — Но кем быть должен его любовник? Отец слегка высокомерен, а, может, даже не слегка… Представить его в объятиях простого эльфа… сложно. Даже невозможно… Да и откуда этот эльф? Из Мирквуда? Уже давно бы об этом говорили… украдкой, шёпотом, но я бы уже знал. Ведь шило в мешке не утаишь. Быть может, эльф из Лориэна? Когда и где они могли увидеться, чтоб полюбить друг друга?! Отец живёт затворником с тех самых пор, как мать… — принц тяжело вздохнул. — И гости у нас так редки, что можно сосчитать на пальцах. Наш самый частый гость — волшебник, — Леголас улыбнулся, вспомнив седые космы Митрандира. — Кто он? Загадка… Быть может, то не эльф?.. Но… человек… нет! Невероятно! Отец и человек?!» «Хотя… раньше мне было так же трудно представить своего отца с мужчиной».