Малодетность продолжает свое шествие, и теперь уже в общей численности мира доля развитых (и богатых по уровню жизни) стран сократилась до 20 % (предполагается, что она сократится до 6 % в 2025 г. и до 4 % в 2050 г. — хотя к этому времени в мире, вероятно, уже не останется ни одной страны со средним числом рождений свыше 2,0). К сожалению, такое изменение демографических пропорций неизбежно, если даже начнется с завтрашнего дня активная просемейная политика. В структуре населения накопился "отрицательный заряд" демографической убыли, в связи с как минимум 30-летним действием социальных норм малодетности, инерцией потребности семьи в 1–2 детях и возможностью повышения ее уровня лишь через несколько десятилетий при смене поколений.
Жизнь в режиме депопуляции вызывает множество новых явлений, к которым не готовы ученые, администраторы, предприниматели, финансисты, представители общественных и религиозных организаций, партий и движений. Прежде всего надо ждать обострения геополитического взаимодействия стран мира, что чревато международными конфликтами, поскольку для малодетоцентризма характерна нетерпимость к противостоящим ему жизненным ценностям. Но главное, что все мы не готовы к сокращению доли детей и юношества в населении, к свертыванию производства детских товаров и услуг, закрытию дошкольных и школьных учреждений, перемещению рабочей силы в сферах образования и воспитания, к изменению структуры профессиональной занятости и безработицы, к росту социальной патологии из-за ухудшения качества социализации единственных детей (неприятия ими мира взрослых т. к. они воспитывались "всегда младшими", готовыми к бунту против старших), к росту девиантности (в т. ч. криминальности в связи с обострением потребности в раздельном проживании в условиях жилищного кризиса и роста разводов).
Распространение альтернативных семье форм жизни усложняет правовое регулирование отношений собственности при заключении и расторжении браков, при установлении статута семейных ролей, родства и свойства в случае нерегистрируемых сожительств, при регламентации в связи с этим процедур наследования в контексте системы "общество ==> семья", вмешательства государства (подменяющего собой все общество) в перераспределение между социальными институтами изымаемых из семьи функций, в контексте замещения автономного функционирования семьи ("семья ==> общество?? государство ==> семья") государственным воздействием, сосредоточенным на поддержке внесемейного взаимодействия "мать — ребенок".
Но не стоит, однако, исключать из внимания и прямые последствия депопуляции — непосредственной убыли населения, потерь в численности отдельных и разных по величине стран, исчисляемых десятками и сотнями миллионов, т. е. несопоставимых с общими людскими потерями в двух прошедших мировых войнах и схожих по урону лишь с итогом ядерных войн. Поглощенность общественного мнения, к сожалению, фиктивной угрозой "перенаселенности земли" и факт превращения малодетной семьи в абсолют, в безусловную норму комфортного человеческого бытия, заставляет видеть в перспективе сокращения численности населения Земли до "золотого миллиарда", увы, лишь "огромное благо". При этом депопуляция не воспринимается как проблема, поскольку верят в то, что сокращение рождаемости остановится на "оптимальном уровне". Обычно ссылаются на "вечный" материнский "инстинкт", либо на присущую якобы человеку как социальному существу неиссякаемую потребность в детях. Но эта вера противоречит данным социологических исследований о полном крахе потребности в детях. Сохранение у половины семей потребности в одном ребенке и распространение установок на бездетность, показывает что в нынешнем социуме отказ от детей не считается девиантным, а личный опыт малодетности говорит об отсутствии какого-либо вреда для здоровья и самосохранения личности.
В теоретическом оправдании малодетной семьи, в искусственном раздувании ее мнимых достоинств и в попытках дискредитации политики стимулирования рождаемости следует видеть конвенциональное влияние малодетного образа жизни большинства людей и самих ученых на концептуальные построения. За всем этим стоит непомерное преувеличение прав и интересов индивидуума в сравнении с интересами общества и его правом обезопасить себя от перспективы суженного воспроизводства населения, от депопуляции. Противостояние парадигм кризисного и прогрессистского изменения института семьи проявляется в обыденной жизни, в деятельности общественных и религиозных организаций, в политике партий и парламентских фракций, в административном управлении и приоритетах правительств. Ближайшее будущее обещает ожесточение этой борьбы pro и contra семейной политики — в связи с растущей ощутимостью негативных последствий краха института семьи — прямой убыли населения, его постарения, роста социальной патологии среди молодежи, активизации и обострении потоков международной миграции и роста межнациональных конфликтов между коренным и пришлым населением внутри отдельных стран.