Бинго. Приз в студию за правильный ответ с первой попытки.
Но вместо этого он фыркнул, прежде чем усесться на своем месте за широким столом, захламленным файлами и отчетами.
— Почему бы тебе не запланировать вечеринку или прогулку по магазинам с Хилин, — предложил он, добавляя в свой голос достаточно издевательства, чтобы еще больше ее разозлить. — Взрослые на этом ранчо должны много работать.
Это было немного низко, признался он, но, да поможет ему Бог, он должен выпроводить ее из своего офиса, прежде чем его член успеет прорваться сквозь молнию штанов, и инстинкты, заставляющие его обладать ею, переборют его решимость не делать этого.
Перекладывая файлы, он выбрал один из них, любой, он даже не уверен, на что смотрел, ожидая, пока она уйдет.
Вместо этого, ее запах приблизился.
— Почему ты говоришь Лобо Риверу, что ты недоволен его решением, позволить мне остаться здесь?
Она подошла к столу, но она не остановилась перед ним, как должна была. Черт возьми, нет, она встала рядом с мужчиной.
Ее красивые руки уперлись в стол перед его взором, а тонкие овальные ногти привлекли его взгляд.
— Ты мне не ответил, — напомнила она ему.
— Я не обязан тебе отвечать, — он отложил папку в сторону, откинулся на спинку стула и уставился на нее. — Ты должна покинуть мой кабинет сейчас же.
— Должна? — Она сорвалась. — Не раньше, чем узнаю, в чем твоя проблема.
Она хотела знать, в чем его проблема? Она действительно хотела знать?
Прежде чем он смог остановить себя, прежде чем она смогла избежать его, он встал со своего кресла сполохом движения, схватил ее за руку и дернул к себе, прежде чем обернуть руку ниже ее задницы и посадить на стол.
В течение секунды он раздвинул ноги, джинсовая ткань покрывала длину его члена, прижимаясь к ее киске, когда он наклонился ближе, то заставил ее откинуться на стол.
— Вот почему, — огрызнулся он, глядя в ее расширенные темнеющие глаза. — Потому что все, о чем я могу думать, это, как тебя трахнуть. Это делает тебя опасной для этого ранчо и для всех его жильцов.
— Нет, это делает тебя опасным, — она заставила слова слететь с губ.
— Но не я лишь кого-то здесь навещаю, — напомнил он ей. — А ты.
Ее губы раздвинулись, чтобы поспорить, сказать больше; вместо того, чтобы позволить ей сделать это, он заткнул ее единственным доступным ему способом.
Его губы накрыли ее.
Его язык проскользнул сквозь ее губы, спутался с губами, и жар, наполнявший ее, начал пульсировать и наполнять их обоих пьянящим, пряным вкусом.
Что за черт?
Это должен был быть слух.
Язык и земляная пряность брачного афродизиака, наполнявшие поцелуй.
Невозможно держаться, устоять от вкуса, что может дать им обоим наслаждение.
Черт.
Шок охватил его, окутав все чувства, но не произошло ничего, что бы усмирило пламя, обжигающее его плоть, и голод, бушующий между ними. Остальное не имело значения. Ничто не имело значения, кроме того, чтобы прикасаться к ней, чувствовать ее, удерживать в руках и привыкать к вкусу поцелуя.
И ей понравился вкус их поцелуя.
Ее губы окружали его язык с каждым движение между ними, пока он имитировал акт, в котором так отчаянно нуждался.
Постанывая от его поцелуя, вскрикивая с каждой новой дозой гормона спаривания, проливающегося на ее язык, его потребность пересеклась с ее собственной, а затем заставила их сгорать еще больше.
И только тогда, когда его язык прижался к ее, осмеливаясь взять больше ее вкуса, он понял, что захватывающий вкус пряного тепла исходил не только от него, но и от этой слишком нежной, слишком соблазнительной маленькой представительницы Пород.
Наклонившись к ней, чувствуя, как ее стройные колени сжимают его бедра, ничего не имело значения, кроме как прикосновения к ней. Дернуть ее топ через голову и освободить ее мягкую плоть.
Пробуя ее снова и снова. Целуя глубже, сильнее, привязывая ее к нему таким образом, чтобы она никогда не попыталась убежать.
Как будто читая его мысли, она подняла руки с его плеч, чтобы он потянул топ и бросил его где-то за ними.
Боже, он, правда, собирается взять ее здесь? На своем столе?
Мог ли он придумать лучшее место и время, чем здесь и сейчас?
Отходя назад, преодолевая нарастающий голод поцелуя, Дэвил уставился на нее, потрясенный своим поступком, своими мыслями.
Он никогда, ни в коем случае, не брал женщину, не обеспечив сначала их комфорт и удовольствие.
— Пожалуйста, — мягкая мольба, которая слетела с ее губ, остановила его от того, чтобы оторваться от нее.