Она не хотела ни о чем спрашивать, кроме того, почему он ее еще не целовал.
— Позже ты меня возненавидишь, — сказал он, опустив голову, и чувственно прислонился губами к ее губам.
— Конечно, — этого нельзя отрицать. Он слишком силен, слишком доминантен, чтобы когда-либо понять ценность простого общения с ней. Он мужчина, которому она могла доверить свою жизнь, но не свое сердце.
Но, к сожалению, ее сердце уже сделало выбор.
— Ты знаешь, что возненавидишь меня? — Он умолк, его губы еще находились напротив ее.
— Думаю, это предначертано судьбой, — вздохнула она. — Но, если ты не поцелуешь меня, я буду ненавидеть тебя сейчас, а не позже. Как тебе это?
Его губы чуть дернулись.
Ударила молния? Кэйти поклялась это сделать до того, как Дэвил Блэк улыбнулся.
Намеревался он это сделать или нет, но, прежде чем он успел, его губы прижались к ее губам, разомкнувшись, когда он подошел к ней вплотную, и показав ей, как мало она знала о поцелуях.
Например, когда его язык зажат между ее губ, Кэйти никогда не представляла, что пряный вкус его поцелуя заставит ее губы сомкнуться вокруг него, и обхватить его, когда он надавит, откинулся назад, прижимаясь, когда сладкое тепло начинало наполнять ее чувствами.
Кэйти едва заметила, что ремень ее халата ослабевает, и он спадает с плеч на пол за секунду до того, как мужчина отклонился назад, достаточно, чтобы рвануть рубашку над головой и бросить ее на пол.
Затем его губы снова оказались на ее губах, он страстно целовал ее, схватил руками и повернулся к кровати.
Представляла ли она, что будет так себя чувствовать?
Удовольствие пронеслось по ее телу, как лесной пожар, обжигая ее плоть и чувства таким количеством ощущений, что она едва могла дышать от жара и быстрых огненных вспышек голода, взрывающихся внутри нее?
Она когда-нибудь подозревала, что прикосновение мужчины может сделать с ней то, что делал Дэвил?
Боже, нет.
Его руки гладили ее руки, двигались к талии, груди, когда он перемещал безумно горячие поцелуи с ее губ, на шею и плечи, а затем пылающей дорожкой к соскам на груди.
Соски пульсировали. Они так сильно опухли, что болели от необходимости прикосновения. Когда губы накрывали их, втягивая их в жар рта и вырывая крик из ее губ.
О Боже, движения его языка слишком сильные. Жестоко, как и его облизывания измученных сосков, его зубы сжимали их, пока ее ногти впивались в голые плечи. Каждое прикосновение, облизывание и ласка, словно осколок ощущения, мчащийся к ее нутру и взрывающийся от теплых пальцев, которые кружили на клиторе и взрывались в глубинах ее киски.
И она понятия не имела, как это контролировать.
Кэйти ничего не могла с собой поделать. Она не могла бороться с желанием, бушующим в ней из-за вкуса и прикосновений этой Породы. Она понятия не имела, как воспринимать каждое ощущение или как пережить разрушительный результат.
— Боже! Кэйти, — его рука погладила ее ногу, раздвинув бедра.
Мозолистой, возбуждающе огрубевшей, ладонью гладил внутреннее бедро, кончиками пальцев отыскивая оголенную плоть между ног.
У самок Пород там не было волос. Ничто не прикрывало горячую и жаждущую, ласк любовника, киску или скрывало реакцию возбуждения. Мать говорила, что это просто генетическая черта, которую она унаследовала от далекого дедушки и бабушки.
Боже, она должна знать лучше, но в данный момент, все, что она могла сделать, это упиваться изысканными ощущениями, которые она позволяла себе испытывать, пока он прикасался к чувствительной плоти.
Приподнимая бедра к мужчине, сжимая простыни в руках под собой, она старалась дышать, а его поцелуи перемещались от груди к плоти внизу. Каждое движение языком, прикосновение губ на коже вызывают все больше волнения и удовольствия.
Она нуждалась в нем…
— Пожалуйста, Дэв, — выгнувшись к нему, чувствуя, как его пальцы касаются скользкой плоти между бедер, Кэйти сдерживалась от крика мучительной нужды. — Пожалуйста, прикоснись ко мне.
Тем не менее, он прикасался к ней.
Прикасался во многих отношениях, поглаживая не только плоть, но и часть ее, о существовании которой она не знала. Потребность, о которой она не знала, наполнила ее.
***
Господи помоги.
Дэвил боролся за выдержку, за малейшую меру контроля, так как его губы безошибочно двигались к сладкой плоти между бедер Кэйти.
Никогда в своей жизни он не испытывал такой боли от желания попробовать женщину, как к ней. Никогда еще голод, нужда защищать и непреодолимые эмоции не захлестывали его такими волнами неконтролируемых импульсов, как сейчас.
Раздвигая ноги, еще дальше друг от друга рукой и прикасаясь губами к лепесткам мягкой плоти между бедер, нет сдерживающего фактора — только нужда.
Она приподняла к нему бедра.
Покрытый влагой, гладкий и соблазнительный, маленький бутон клитора выглядывал между складочек, призывая облизать и утолить голод.
Сладкая девственница.
Как же он, Дьявол Пород, заслужил нетронутую женщину, неискушенную и так сильно жаждущую его. Это не просто прикосновения или секс, желание или освобождение. Она нуждалась в нем.
Она его.
С этого момента, связанные не только эмоциями, которые возникли и затопили все их чувства подавляющими волнами, но и нуждой, которой ни один из них не мог сопротивляться.
Чувственная, сексуальная лихорадка — связывающая возрастающим удовольствием.
***
На мгновение, только на мгновение, Кэйти была уверена, что переживет удовольствие, с которым она может совладать. Плывя на волнах ощущений, заставляя воздух поступать в легкие, она, снова, смогла почувствовать некоторые эмоции, разрывающие ее.
Она чувствовала, как бьется ее сердце, адреналин наполнял его, как какая-то скрытая часть чувств, казалось, открылась и потянулась к мужчине.
Она никогда такого не делала. Никогда не открывалась никому, кроме своих родителей. И никогда в жизни не открывала себя так, как сейчас. Тянуться к кому-то другому и чувствовать его. Она могла чувствовать его. Не только физически, не только его прикосновения, поцелуи, движения языка на бедрах.
Она чувствовала темноту внутри него, борющуюся с состраданием и голодом, которые так соответствовали голоду, который она сама испытывала в течение многих лет. Потребность узнать всю глубину души другого.
Жажда прикоснуться к чужой душе, как она касалась его сейчас.
Затем его губы двинулись от бедра вниз по изгибу. Они коснулись холмика, его дыхание дунуло на опухший, отчаянно жаждущий бутон клитора.
После выдоха, его язык заставил дрожать.
Прижавшись к пухлым складочкам ее плоти, кружа вокруг бутона, поглаживая его, затем губы втянули его вовнутрь, и мысль, о чем угодно, кроме того, чтобы сдаться бушующим волнам жаркого удовольствия, поднимающимся эмоциям и явному отчаянию ушла в прошлое.
— Посмотри на меня, Кэйт, — требование было жестким, первобытным рычанием, из-за которого она открыла глаза, мгновенно встретив его взгляд, пока он смотрел на нее из развилки бедер.
Он назвал ее не Кэйти, а Кэйт. Глядя ему в глаза, она поняла, что там, где другие не могут увидеть или признать женщину, которой она является, эта Порода может, по крайней мере, так казалось.
Она не Кэйти, по крайней мере, в своих мыслях, в течение очень долгого времени.
Когда их глаза встретились, раскаленное ощущение накрыло клитор, таща ее обратно от любых личных откровений туда, где имело значение только удовольствие.
Его язык лизал, щеки втягивались, всасывая плоть глубже вовнутрь рта, он, казалось, нашел нужное местечко своим языком, малейшее прикосновение и правильное давление начало усиливать напряжение, льющееся сквозь ее тело.