И доверительность ее была очень детская, Пуаро даже ответил ей, как ответил бы ребенку:
— Очень красивое колечко.
Она засияла от удовольствия.
— Я вчера получила его от Джорджа, — пояснила она, понизив голос, как будто доверяя ему тайну. — Он столько мне всего дарит. Он такой добрый.
Пуаро снова взглянул на кольцо и на ладонь, лежавшую на подлокотнике. Ногти были очень длинные и покрыты красно-коричневым лаком.
«Не трудятся они и не прядут…»[35] — вспомнилось ему.
Он, конечно, не мог себе представить, чтобы леди Стаббс трудилась или пряла. Но и на полевую лилию она была мало похожа. Она была явно оранжерейным творением.
— У вас прекрасная гостиная, мадам, — сказал он, оценивающим взглядом окидывая комнату.
— Наверное, — отсутствующе ответила леди Стаббс.
Склонив голову набок, она опять стала поворачивать кисть то так, то эдак, любуясь вспыхивавшими в глубине камня зелеными искрами.
— Видите? — доверительно сказала она, — Камень мне подмигивает.
Она вдруг расхохоталась, и Пуаро поразил этот до неприличия громкий смех.
— Хэтти, — послышалось с другого конца гостиной: голос сэра Джорджа был мягок и добр, но в нем прозвучала и укоризна.
Леди Стаббс перестала смеяться.
— Не правда ли, Девоншир великолепен? — спешно спросил Пуаро, соблюдая светский ритуал.
— Он прекрасен днем, — сказала леди Стаббс, — когда, конечно, нет дождя. — И мрачно добавила: — Но здесь нет ночных клубов.
— Понимаю, вы любите бывать в ночных клубах?
— О да! — пылко сказала леди Стаббс.
— А почему вы их так любите?
— Там музыка, и можно потанцевать. И я надеваю туда свои лучшие наряды, браслеты, кольца. И на других женщинах тоже красивые наряды и драгоценности, но не такие красивые, как у меня.
Она самодовольно улыбнулась, а Пуаро вдруг стало ее жаль.
— И все это вам очень нравится?
— Да. А еще я люблю казино. Почему в Англии нет казино?
— Меня тоже это удивляет, — со вздохом сказал Пуаро. — Думаю, казино просто не соответствует английской натуре.
Она взглянула на него непонимающе. Потом, слегка склонившись к нему, сказала:
— Однажды в Монте-Карло я выиграла шестьдесят тысяч франков. Я поставила на номер двадцать семь, и он выиграл.
— Это, должно быть, очень волнующе, мадам.
— О да. Джордж дает мне деньги на игру, но обычно я проигрываю, — с грустью произнесла она.
— Это печально.
— О, это совершенно не важно. Джордж очень богат. Хорошо ведь быть богатым, верно?
— Очень хорошо, — учтиво подтвердил Пуаро.
— Если бы я не была богатой, возможно, я выглядела бы как Аманда.
Она принялась бесцеремонно разглядывать сидевшую за чайным столом мисс Бруис.
— Вам не кажется, что она очень уродлива?
Мисс Бруис в этот момент подняла голову и посмотрела в их сторону. Леди Стаббс говорила негромко, но не услышала ли ее Аманда Бруис…
Пуаро обернулся и встретился взглядом с капитаном Уорбуртоном. В глазах капитана были насмешка и ирония.
Пуаро попытался переменить тему.
— Вы были, наверное, очень заняты подготовкой праздника? — спросил он.
Хэтти Стаббс покачала головой.
— Нет. По-моему, все это очень скучно — и вообще, зачем? Есть слуги и садовники. Почему бы им не заниматься этим?
— О, дорогая, — вдруг вмешалась миссис Фоллиат, она подошла и села на стоявший радом диван. — Такие взгляды вы усвоили в ваших островных поместьях. Но в наши дни жизнь в Англии, увы, совсем иная. — Она вздохнула. — Теперь почти все приходится делать самим.
Леди Стаббс пожала плечами.
— Я считаю, это глупо. Какой же тогда смысл быть богатым, если все надо делать самим?
— Некоторым это нравится, — улыбнулась ей миссис Фоллиат. — Мне, например. Ну не все, конечно, но кое-что я очень люблю. Например, возиться с садом или готовиться к праздникам, вроде завтрашнего.
— Это будет что-то вроде вечеринки? — с надеждой спросила леди Стаббс.
— Да, похоже, только будет много, много народу.
— Как в Аскоте?[36] И огромные шляпы, и все такие шикарные?
36
Аскот — селение в графстве Беркшир, к западу от Лондона, получившее международную известность королевскими конными играми, начало которым было положено в 1711 году На играх обязательно присутствует монарх со свитой и членами королевской семьи, а также собирается цвет лондонского высшего общества.