«Камотес» на корнях мексиканского дерева (Ceiba parvifolia) представляет собой подземный резервуар для воды.
К. Мюллер [83] обнаружил на корнях пяти экземпляров большие мягкие шаровидные образования. Эти органы, достигающие в диаметре 30 см, местные жители называют «камотес». Они возникают как небольшие мясистые вздутия на молодых корнях и сохраняются в течение многих лет. Грубый пробковый внешний слой окружает мягкую, волокнистую, губчатую сердцевину. В начале засушливого сезона эти «камотес» содержат значительное количество воды, в конце же его они совсем ее лишены. Совершенно очевидно, что в сезон дождей в этом подземном резервуаре накапливается запас воды для дальнейшего использования. Подробно это явление исследовал М. Мозли младший [82].Сто лет назад Александр фон Гумбольдт описал «молочное дерево» (Brosimum utile), которое распространено от Венесуэлы до Коста-Рики:
«В течение многих недель мы слышали рассказы о дереве с полезным, как молоко, соком. Само дерево зовется «коровьим», и нас заверили, что негры на фермах, постоянно пьющие этот сок в больших количествах, считают его чрезвычайно питательным – заявление, которое особенно поразило нас потому, что млечный сок растений, как правило, бывает едким, горьким и более или менее ядовитым. Однако, пока мы жили в Барбуде, Нам довелось убедиться на опыте, что достоинства «коровьего дерева», или «пало де вака», не были преувеличены. Это прекрасное дерево схоже с хризофиллумом (Chrysophyllum cainito); его очередные продолговатые, остроконечные, кожистые листья имеют в длину около 25 см, боковые жилки расположены параллельно и выступают на нижней стороне листа. Цветков нам увидеть не довелось, плод же довольно мясист и содержит одно-два зерна. Если надрезать ствол, из надреза обильно течет клейкое густое молоко, ничуть не едкое и распространяющее приятный бальзамический аромат. Молоко это нам предложили в тыквенных флягах, и, хотя мы выпили его довольно много вечером перед сном и потом рано утром, мы не испытывали никаких дурных ощущений. Только вязкость этого молока делает его несколько неприятным для тех, кто к нему не привык.Негры и свободные, работающие на плантациях, употребляют его в пищу, размачивая в нем хлеб, приготовленный из маиса, маниоки и кассавы; управляющий фермой заверил нас, что рабы заметно толстеют в те сезоны, когда «пало де вака» дает больше всего молока. Подвергнутая действию воздуха, эта жидкость образует на поверхности – возможно, за счет поглощения атмосферного кислорода – пленки, желтоватые и волокнистые, как у сыра. Если отделить их от более жидкой части, они по эластичности почти не уступают каучуку, но со временем проявляют ту же склонность к гниению, как и желатин. Местные жители называют образующиеся сгустки сыром, и, по их словам, достаточно пяти-шести дней, чтобы они закисли, что и произошло с небольшим их количеством, которое я привез в Валенсию. Само молоко, хранившееся в закупоренной бутылке, выделило немного сгустков и не только не испортилось, но продолжало источать бальзамический аромат. Смешанный с холодной водой свежий сок свертывался плохо, но капелька азотной кислоты вызвала отделение вязких пленок».
Ствол "молочного дерева" в тропическом лесу.
Латекс ("молоко") стекает по подсечённой коре "молочного дерева".
Цветки "молочного дерева"
Анализ латекса этого «коровьего дерева» показал, что он на 57% состоит из воды, на 37% – из воска и процентов на пять – из смолы и сахара. Рикорд и Хесс [96] считают, что в небольших количествах этот латекс, по-видимому, безвреден, но больше подходит не для питья, а для изготовления жевательной резинки.Поль Фонтейн [46], исследователь более поздний, чем Гумбольдт, в 1904 г. безудержно восторгался этим лесным кафетерием. Сок он описывает как молоко, «обладающее всеми свойствами самого лучшего коровьего молока». И далее: