шьёт невесомые шары.
(На них когда-то Чингисхан
летал на совещанье стран
во сне а, может быть, и так,
устав смертельно от атак)
Сегодня новую весну
я в памяти своей несу,
где Чингисхан у прежних дел:
чтоб воздух Азии гудел
в зелёном вихре поездов
и современных городов,
читает книги по ночам,
отказывая палачам,
и рассылает свой приказ
поэтам самых разных рас.
Велит им петь под шум воды
цветущей Азии сады.
Ода пустыне
Вся пустыня – поцелуя
лунный шорох и смятенье.
Это девушки танцуют –
жёлтой Азии растенья.
Если ты, положим, тучен,
а живот свисает дыней,
будешь Азией обучен,
как вести себя с пустыней.
Ночь нашёптывает в ухо
про весёлую забаву,
и луна сползает брюхом
на Катуни берег правый.
Я смотрю на мир с откоса
в первый миг его рожденья.
Блещут бусы – утра росы,
и луна – стихотворенье.
Жёлтая баллада
Жёлтый, жёлтый, жёлтый, жёлтый –
в повторении тоска!
Ожидают перелёты
волны зыбкого песка.
Как диспетчер паровозный,
ветер дарит им весну,
и в мечтах своих берёза
гладит тополь и сосну.
Я рисую жёлтой краской
облик Азии моей
и сегодня до Аляски,
до полей рязанских с ней!
Жёлтый, жёлтый, жёлтый, жёлтый –
бедуин, успеху рад,
достаёт из ульев соты,
как прозрачный шоколад.
Азиат дымит московский
длинной трубкою в кафе,
и проходит Маяковский
в сапогах и галифе.
Индоевроазиаты
согревают зеленя
электричеством бесплатным
из нежгучего огня.
Жёлтый, жёлтый, жёлтый, жёлтый –
о, земная круговерть!
Я потею от работы,
чтобы прошлое стереть.
Вижу цифру как служанку,
робот взят пугать ворон
на бахчи, и спозаранку
в дыню сладкую влюблён.
Лебединое круженье
над покосами травы
обещает продолженье
новой, сказочной главы!
Знает зрение работу,
и сквозь тучу проходя,
боевые видит роты
в мир идущего дождя…
Жёлтый, жёлтый, жёлтый, жёлтый,
у эпох различный цвет.
Азия – зелёный остров
в океане жёлтых бед.
Богдыхан
В свистульку дует Богдыхан,
и дождь Монголию ласкает,
и пять больших соседних стран
цветут от края и до края.
За веером нагнулся он,
взглянув с улыбкою весёлой,
и голубеет в поле лён,
и лист растёт на ветке голой.
Но вот летит с полей оса
и в ухо жалит Богдыхана…
Гремит внезапная гроза
и в цветнике война вздыхает!
Следы
Дремлют в Азии следы
от воды и до воды,
от песка и до песка…
Жизнь осёдлая – тоска!
Их оставил человек
загорелою ногою,
доедая чебурек
у колодца под луною.
И с тех пор хранят следы
тайну Нового Завета
от воды и до воды,
от поэта до поэта.
Путешествие в Азию
Я в розовой дымке
слова не приемлю.
Раскрою в улыбке
великую землю.
Живую, таёжную,
с вышками гор,
где песню дорожную
дарит простор.
Где реки форелью
под солнцем блестят,
и пальцы – свирели,
и дерево – стяг.
Где тянутся вёрсты
Зелёной Ордой
и падают звёзды
тебе на ладонь.
Малахай кочевого монгола
Малахай кочевого монгола
запоёт над песками виолой,
и горячий степной суховей
удивится работе своей.
Остановит песков переброску,
лист поправит на тонкой берёзке,
и прольётся зелёной водой,
утоляющей утренний зной.
Веселее звучи, малахай –
дождь в монгольской степи вызывай!
За весенним дождём