Так важно снова очутиться
в далёком детстве, где дожди
идут налево и направо,
а после, в паре с мотыльком,
ласкают реки и дубравы
душистым свежим ветерком!
Катание на ветре
Ромашковое лето,
горячая пора.
Мои стихи на ветре
катаются с утра.
Проедут мимо зыбких,
летящих облаков,
и скажут им с улыбкой:
«Вы – армия веков.
Куда-то всё спешите,
а поглядишь вослед –
вода блестит в корыте,
а океана – нет!»
Небо во время дождя
С днём рождения тебя,
Небо в синем малахае,
что, услышав соловья,
о любви земной вздыхает!
День прикинулся дождём –
это фея в платье алом
наполняет водоём,
шьёт из солнца одеяло.
Руслом вьющейся реки
ходит окунь потаённо,
распуская плавники,
словно майские знамёна.
Хочет в лунный окоём
заглянуть лисёнком Время,
и ударник неба – гром –
от натуги не стареет.
Шаги музыканта
(соната пробуждения)
Два такта – шаг, затем – другой,
а третий шаг – артист:
он в полночь летнюю с луной
играет в карты, в вист.
Где дирижирует сосна
оркестром комаров,
паучья плавает струна –
отличный звуколов!
Идёт по свету музыкант,
и каждый шаг его –
поэма, музыка и Кант,
и больше ничего.
Два такта – шаг, затем – другой,
а третий шаг пропал,
найдя свой утренний покой
в бездонности зеркал.
Оставим музыку звучать
в молчании ночном
и вечной юности печать
хранить под каблуком!
Точильщики ножей
Когда-то в мире были
точильщики ножей,
пропахшие селёдкой,
колючее ежей.
По городу ходили,
крича: «Кому нужна
не мягкая солома –
опасная жена?»
И выходили дамы
с ножами у бедра,
и сыпала искрою
точильная орда.
А из открытых окон
смотрели их мужья,
косясь на сталь прямую
висевшего ружья.
Синий клён
Растёт в легендах русских синий клён –
в осоку саблезубую влюблён,
и тянет из бутылки синий свет –
колючий ветер утренних побед.
Ему княжна стелила в терему
степных дорог сермяжную суму
и пела песни суздальских крестьян
о том, что ветер музыкою пьян…
Легенды – это старое ружьё,
чтоб отгонять на поле вороньё,
менять в учёной фразе падежи,
чтоб засветились чьи-то этажи.
И наблюдать с улыбкой: средь песка
бредёт с котомкой жёлтая тоска!
Соната пробуждения
Рассвет в малиновый сургуч
окрасил спящие деревья,
мечтая платье сшить из туч
и к зеркалу войти в доверье.
В том зеркале круговорот
явлений, миру незнакомых,
весенним воздухом поёт
и дышит свежею соломой.
Войду и я в его простор
хоть человеком, хоть былинкой,
где ветер руки распростёр
над каждой бабочкой и бликом.
Где на поляне у цветка
лежит в ногах влюблённый камень
и шепчет: «Милый мой, пока!
Я буду ждать тебя веками».
Летняя скрижаль
Я думал – лес четвероногий,
а он в одежде мотылька
ко мне явился на дороге,
и где ты, лунная тоска?
Где гири лет? На бал рассвета
приглашена моя печаль…
Я думал, лес… Ищу ответа,
читая летнюю скрижаль.
Волшебные грачи
Поют в кустах сирени
волшебные грачи,
а ты ещё – варенье
и тишина в ночи.
Пройдись-ка, непутёвый,
в заслуженный обед
по книгам и учёбам
вопросом: «Ты – поэт?»
Есть миг, незаменимый
ни другом, ни врагом.
Плывут в ночи налимы
забытым сапогом.
И совершает Космос
положенный обход,
забрасывая грозы
на дальний огород.
Поют грачи. Их много,
поправших песней смерть.