— Джейкобсон, будьте так добры послать кого-нибудь на конюшню и передать Томми, чтобы немедленно возвращался в Пенденнис.
— Разумеется, миледи, — кивнул ничуть не удивленный Джейкобсон.
Всем известно, как трогательно заботилась о слугах леди Блейк. Правда, и сама она не любила ложиться поздно, но сегодня отчего-то не спешила распрощаться с хозяевами. Уехала она только по настоянию лорда Ратерфорда.
— Могу я принести ваш плащ? — учтиво осведомился он, когда Мерри беседовала с леди Коллир. — Ваш экипаж уже во дворе.
У Мерри так и чесался язык выпалить, что она не приказывала привести экипаж и, уж разумеется, не имела ни малейшего намерения уезжать так рано, но это показалось бы странным леди Коллир. Ничего не оставалось, кроме как послушно улыбнуться и принять его услуги. К ее облегчению, лорд Ратерфорд не присоединился к ней у всех на глазах. Только когда кабриолет скрылся за поворотом, вороной жеребец поравнялся с ним.
— Вижу, вы хорошо усвоили мои уроки и быстро становитесь способной ученицей, — одобрительно заметил лорд Ратерфорд.
— Неужели, милорд? А вас, насколько я поняла, никогда не учили тому, что победитель должен проявлять великодушие, — процедила Мерри, бросив поводья себе на колени. Даже если бы она и хотела обогнать его, разве может ее кобылка выстоять против такого скакуна?
— Я, возможно, и согласился бы с вами, будь я уверен, что каждая моя очередная победа над вами не является пирровой, — парировал он, захлестывая поводья Сарацина вокруг луки и садясь рядом с ней.
— Так о чем вы хотели говорить со мной, милорд? — осведомилась Мерри, не отрывая глаз от дороги.
— Сначала я кое-что должен сделать. Вернуть старый долг. — Он взял у нее поводья. — Эта скотинка знает дорогу домой?
— Вероятно. О, что это с вами?
— Надеюсь, что вопрос это чисто риторический, — усмехнулся он, обнимая ее и притягивая к себе на колени. Мерри в слепой панике принялась отбиваться что было сил, но мускулистые бедра под ее извивающимся телом закаменели, кольцо рук все стягивалось, приподнимая ее и прижимая к широкой груди. Мгновенно сообразив, что не сможет избежать этой неумолимой хватки, она обмякла.
Вся эта борьба происходила в полном молчании. Теперь, прижавшись головой к его груди, она слышала мерным стук его сердца и не поднимала век, за которыми царила тьма, пронизанная алыми всполохами.
— Вот так-то лучше, — заключил он, и чисто мужское удовлетворение в его веселом голосе вновь взбесило ее и привело в чувство. Паника сменилась гневом.
— Пустите меня!
Она уперлась ладонями в его грудь. Дэмиен лишь усмехнулся, наслаждаясь прикосновениями ее гибкого тела. Понимание того, каким образом и почему Мерри Трелони приобрела такую ловкость и силу, только подогревало его бессовестные намерения игнорировать всякое рыцарское отношение к этой женщине и добиваться своей цели любыми способами. Хитрая маленькая контрабандистка, бьющаяся в его руках, нарушила так много правил, что сама стала легкой добычей в той любовной битве, которую он намеревался вести до победного конца. И он не сомневался, что самым сильным его аргументом в этом поединке будет кипящая в глубине души страсть, которую распознал только он и которая, по его глубокому убеждению, предназначалась далеко не всякому.
Он чуть ослабил хватку, чтобы дать ей возможность немного отдышаться. Но, не желая терпеть толчки и тычки, сжал водной рукой ее запястья. — Почему ты противишься мне, малышка? Я не причиню тебе зла, и ты это осознаешь так же ясно, как и то, что борешься не только со мной, но и с собой.
— Неправда! — выпалила она, хотя потребность вырываться сменилась чем-то иным и тело трепетало, как тонкий стебелек на ветру. Иным? Зачем она лжет себе? Это желание, неопровержимое и безошибочное.
— Какая же ты все-таки ужасная лгунья, — мягко сказал он, сжав ее подбородок пальцами другой руки. — Думаешь, что я не способен ощутить телесного голода, который пожирает тебя? Думаешь, не вижу его в твоих глазах?
Мередит инстинктивно зажмурилась, словно таким образом можно было спокойно опровергнуть его слова. Дэмиен отпустил ее запястья и коснулся кончика носа.
— Отвечай, Мерри Трелони, — потребовал он, нагибаясь, чтобы прижаться губами к дрожащим, пронизанным тонкими венами векам. Кончик языка жадно обласкал их, прежде чем скользнуть по щеке к уху.
Мерри застонала, когда он прикусил нежную мочку, но неумолимый язык продолжал обводить каждый изгиб и извилину розовой раковины, ставшей вдруг невероятно чувствительной. Рука погладила ее шею, замерла на упругом полушарии груди. Мерри непроизвольно выгнулась, снова охнула, почувствовав доказательство его желания в каменно затвердевшей плоти, упершейся в ее обтянутые шелком бедра. Ее отвердевшие соски кололи его нетерпеливую ладонь, прожигавшую корсаж и тонкую сорочку. Он осыпал ее терзающими, легкими, как крыло бабочки, поцелуями, пока она, потеряв терпение, не впилась в его нижнюю губу и не принялась посасывать, как спелый плод. Ее язык смело скользнул в теплую сладостную пещерку, где по какой-то непонятной причине ему было самое место.
Но тут пони влетел ногой в рытвину, и кабриолет качнуло. Дэмиен мгновенно подхватил Мерри, не дав ей упасть, поднял голову и, натянув поводья, выровнял экипаж. Но Мередит как зачарованная не могла шевельнуться даже для того, чтобы воспользоваться свободой, еще несколько минут назад такой желанной, и, совершенно потеряв голову, покорно лежала в его объятиях в ожидании, пока он снова вернется к ней.
— Для такой прожженной лгуньи у тебя удивительно честные глаза, — заметил он, снова придавив кончик ее носа. Обвел пальцем изгиб ее полных губ.
Ее язык молниеносно увлажнил кончик пальца, который она одновременно втянула в рот, чуть прикусив, лукаво и потрясающе чувственно. Тяжело дыша, Дэмиен, чуть приподнявшись, снова сдавил ее подбородок и припал к губам. И в этот момент все исчезло, кроме восхитительного слияния их губ и языков, жаркой влажности его дыхания, опалившего ее шею, когда он целовал пульсирующую впадинку, бесконечной слабости, разлившейся по ее телу, готовому к.неизбежному завершению этого безумного желания. Он долго ласкал ее щиколотки, надавливая на острые костяшки, прежде чем откинуть шелковые и полотняные юбки и погладить голые бедра над широкими подвязками.
Может, именно это интимное прикосновение, а может, легкий ветерок, коснувшийся ее щек и обнаженной кожи, привели ее в чувство и вернули к действительности из волшебного сна. Мерри резко отстранилась и оттолкнула дерзкую ищущую руку.
— Нет, это безумие. Вы не понимаете!
— Чего именно я не понимаю?
Он крепко держал ее, вглядываясь в глаза, где неуемное желание все еще пряталось за неприкрытым страхом и смущением. Но тут они словно подернулись пленкой, и всякая искренность угасла.
— Не понимаете, что мне и после вашего отъезда придется еще долго тут жить! Представьте, что за существование ожидает леди Блейк, застигнутой в столь позорной ситуации… в объятиях человека, не связанного абсолютно никакими обязательствами! Вы можете вернуться домой, когда заблагорассудится, сэр, и легко уберечься от осуждения соседей! А я — у себя дома.
Она говорила с неподдельным жаром, но Дэмиен знал, что это всего лишь очередная полуправда, предназначенная, чтобы скрыть истину, какой бы она ни была. Однако Мерри действительно чего-то опасалась: недаром же так дрожит, и отнюдь не пережитая страсть этому причиной. Решив, что терять все равно нечего и поэтому можно без помех брать быка за рога, он с мягкой настойчивостью пояснил:
— Мередит, мой мир и мой дом может стать твоим.
— О чем вы?! — непонимающе выдохнула она.
— Я хочу, чтобы ты вышла за меня замуж, — просто ответил он.
Мерри ошеломленно уставилась на него, но тут же понимающе кивнула, словно найдя единственное подходящее объяснение столь вздорному предложению.