К величайшему облегчению Мерри, ее выручил виконт Алленби, явившийся, как только музыканты заиграли кадриль.
До самого конца бала она неутомимо танцевала, меняя партнеров. Несколько раз ее приглашал Деверо, но теперь он держался, как прежде, излучая обаяние и веселье, и ей уже начало казаться, что все случившееся было игрой ее воображения. Мерри решила, что так оно и есть.
Слишком многое подогревало ее фантазию, неудивительно, что ей временами начинает мерещиться что-то невероятное.
С Дэмиеном она обращалась вежливо, но говорила только о пустяках в тех редких случаях, когда ему удавалось к ней приблизиться. Прекрасно, что его замыслы удались, но победа сильно смахивает на пиррову, размышлял он, держа ее за руку в контрдансе, сложные фигуры которого затрудняли беседу.
Так оно и оказалось, когда он попытался повести ее к ужину, а Мерри с учтивым извинением оперлась на руку маркиза Уолви.
Арабелла обрадовалась было, узнав, что Ратерфорд дружит с полковником Шотландского гвардейского полка, музыканты которого играли за ужином, но при виде мрачного лица брата растерялась. Давно уже она не видела его в таком ужасном настроении, но когда шепотом спросила, что произошло, тот улыбнулся, пожал плечами и заверил, что все отлично, и ничто не потревожило его безмятежности и не омрачило прекрасного расположения духа.
По правде же говоря, лорд Ратерфорд уже горько сожалел о порыве, побудившем его так неосторожно выдать свои намерения. Зная, что ни в коем случае не следует недооценивать свою любовницу, он с тяжелым предчувствием отправился спать, когда в окна заглянули первые лучи рассвета.
— Даже не думала, что будет столько народу! — удовлетворенно объявила Арабелла, кутавшаяся в пеньюар из розового шелка. — Клянусь, к полуночи яблоку негде было упасть.
Она осторожно опустилась на кровать гостьи и полюбовалась кружевами на рукаве.
— В бальной зале не было места, — послушно подтвердила Мерри, улыбаясь Белле поверх чашки с горячим шоколадом.
— Дорогая, взгляни только на эти любовные записки! — воскликнула Арабелла, захватывая горстью надушенные листочки бумаги, разбросанные по атласному покрывалу. — Должно быть, все холостяки потеряли головы и влюблены по уши.
— Глупышка, — ласково попеняла Мерри, — да разве такое возможно? И что ни говори, а твоего брата в их числе нет.
— Думаю, это не в его стиле, — пожала плечами Арабелла, откидывая со щеки непокорный локон. — Дорогая… только не обижайся… можешь даже не отвечать… но, кажется, вы с Дэмиеном поссорились? Я заметила, что ты его избегаешь.
Мередит задумчиво воззрилась на леди Бомонт.
— Я просто не делала различия между ним и другими. Вряд ли нам понравится, если станут говорить, что я вешаюсь ему на шею.
— Никому это в голову бы не пришло, — ахнула Белла, казалось, неподдельно шокированная столь крамольным предположением. — Поскольку ты гостишь в нашем доме, вполне естественно, что он уделяет тебе особое внимание. Во всяком случае, никого это не удивит.
— Не удивит? — переспросила Мередит, подняв брови. — Почему же?
— Всем известно, что рано или поздно Ратерфорд должен найти себе жену, — проговорилась Арабелла. — Папа только об этом ему и твердит, поэтому Дэмиен старается реже навещать родителей. Ни одному человеку не покажется странным, если именно ты, протеже семьи, станешь его выбором.
— И твоя мать тоже так думает?
— Разумеется, — заверила Белла. — Она будет рада такому браку, и меня не удивит, если в городе считают его делом почти решенным.
— Понятно, — вздохнула Мередит, откидываясь на подушки и рассеянно отвечая на жизнерадостную болтовню Беллы.
Все в ней возмущалось при мысли о том, как ловко ее одурачили. Значит, Дэмиен не смирился с ее отказом и вместо этого устроил все так, чтобы она своими глазами убедилась, что все ее возражения совершенно несущественны. Если общество и Китай считают этот союз не только респектабельным, но и желанным, почему Мерри Трелони должна сомневаться? Ей ничего не стоит дурачить своих корнуольских соседей, и спектакль, который она разыгрывает в столице, лишь немногим сложнее. Да и разницы никакой. Она уже слышала его доводы и готова была согласиться. Почти. Но ничто не могло превозмочь печальную уверенность в том, что женщина, которая жила и дышала опасностью и на каждом шагу нарушала законы короля и установки общества, не станет подходящей женой для будущего герцога Китли. Ратерфорду нравились ее необычная манера поведения, оригинальные повадки и привычки, ее опрометчивость, безрассудство восхищали его, и в затеянной ими игре он обрел цель и смысл жизни, потерянный с того дня, когда он покинул армию. Но то, что удовлетворяет мимолетный голод, не станет основанием для многолетнего брака. А если она не сумеет приспособиться, не станет законопослушной гражданкой, покорной правилам и запретам общества Дэмиена? В этом случае она принесет ему лишь позор и несчастье, а этого допустить нельзя.
— Ты довольна приглашением в Белвуар, Мерри? Если нет, мы всегда можем найти предлог отказаться, хотя я считаю, что тебе было бы полезно поехать.
— Прости, Белла, я не совсем поняла, — пробормотала Мередит, сообразив, что даже не расслышала вопроса, и виновато вспыхнула.
— Да ты и не слушала, — упрекнула Белла. — Прямо как Джордж! Что я больше всего в нем ненавижу, так эту манеру пропускать мои слова мимо ушей!
Она пронзила Мерри так не присущим ей свирепым взглядом, и та поспешила извиниться, свалив вину на приятные воспоминания о прошедшем вечере.
Немного умиротворенная, Арабелла повторила, что они получили приглашение от герцогини Ратленд провести неделю в замке Белвуар. Мерри наверняка там понравится! Ратерфорд тоже приглашен.
Получив согласие Мерри, Белла попросила ее скорее одеться и заговорщически улыбнулась, когда гостья известила ее, что не будет обедать дома.
Все еще погруженная в собственные мысли, Мередит встала, механически отвечая на бесчисленные замечания и расспросы Нэн. Такое поведение побудило горничную ехидно осведомиться, что за проделку задумала питомица. На вес заверения Мередит в обратном она лишь недоверчиво качала головой.
Мередит и в самом деле кое-что замыслила. Прошлой ночью она заявила Ратерфорду, что приняла брошенный им вызов. Тогда ею двигал гнев на его двуличие, но теперь, поразмыслив, она решила, что была права. И отплатит ему той же монетой и при этом напомнит ему о своей истинной натуре и раз и навсегда убедит в невозможности ничего большего между ними, чем великолепное, ошеломительное приключение.
Ратерфорд, появившийся на Кавендиш-сквер, чтобы увезти Мерри в Хайгейт, сначала не знал, чего ожидать, и осторожничал, но вскоре успокоился, увидев прежнюю, живую, жизнерадостную и любящую Мередит.
— Я хотела бы, чтобы ты научил меня править, — объявила она, завистливо наблюдая, как ловко он щелкает хлыстом, управляясь всего лишь легким поворотом запястья. — Тогда я могла бы сама ездить в фаэтоне, запряженном парой.
— Следуя последней моде, — весело добавил Дэмиен. — С удовольствием буду тебя учить, но если у тебя нет способностей, лучше забудь о своих честолюбивых устремлениях. Ничто не кажется смешнее, чем неуклюжая коровница на облучке.
— Весьма образное описание, — слегка обиделась Мередит.
— Да, но в приличном обществе считается вульгарным упоминать о коровницах, — улыбнулся Дэмиен.
Мередит, запомнив это на будущее, дружелюбно спросила:
— Так ты считаешь, что я буду смотреться настоящей коровницей?
— Вовсе нет. Но до сих пор ты правила только кабриолетом и пони.
— Но лошади меня слушаются. Ты сам говорил, — напомнила Мередит.
Вскоре после ее приезда Дэмиен подарил ей смирного гнедого мерина, восхитившего ее, хотя она отказалась от подарка и объявила, что берет коня взаймы. Дэмиен согласился с условием, чтобы она почаще выезжала на гнедом. Вскоре в Гайд-парке привыкли к очаровательному зрелищу: леди Блейк верхом на могучем коне. Арабелла, не любившая кататься верхом, быстро решила, что амазонка идет Мередит больше, чем любые наряды, и энергично взялась за дело. Теперь у Мерри было больше амазонок, чем она могла сносить за всю жизнь.