В свете тусклого кристалла на мокрой от крови и пота шкуре лежал Марк, хотя узнала я его только по аккуратной бородке.
За моей спиной сдавленно охнули, но прежде чем обезумевший младший бросился к своему вожаку, я запустила заклятье сна. Парень даже не успел понять и буквально влетел в круги вспыхнувшей магии. Издал какой-то невнятный звук и осел на пол в глубоком сне.
Посмотрела на волка, который настолько привязан к своему альфе, что переступил через звериную гордость и силу его флюид при приказе. Присела на корточки у его головы и почти без усилий провалилась в его разум. Быстро стерла последние изменения его вожака, который тот, все-таки успел увидеть, и встала.
- Тень! – приказала я.
Черный сгусток отделился от пола и вытянулся каплей, вставая передо мной.
- Его, - кивок в сторону спящего, - в угол и укрыть. Шкуры убрать.
Пока послушная тень выполняла поручения, я присела на краюшке каменного ложа и принялась рассматривать грозного убийцу и шантажиста. Марк сейчас не выглядел тем красивым и злобным чудовищем, которым так уверенно предстал передо мной в беседке. Он вообще не выглядел человеком, да и волком тоже.
Мужчина застрял в какой-то жуткой, движущийся вариации промежутка между двух форм. Нагое тело без шерсти, но череп по-звериному выдвинут чуть вперед, что в сочетании с халеной бородой, смотрелось удручающе. На руках когти, а ноги неестественно длинные с волчьими ступнями, когда пятка намного выше и дальше от пальцев, чем у человека. Мужчина беззвучно хрипел, дышал прерывисто, а на коже вместе с потом проступали и кровавые капли, смешиваясь бурой коркой на синюшной коже. Под кожей бугрились и опадали беспрестанно меняющиеся мышцы и кости. Будто тело, никак не могло выбрать: каким ему быть, и какую форму, из двух, выбрать.
Повинуясь моему мыслеобразу, под телом волка раскрылась пентаграмма обезболивания, потом похожим заклятьем расслабила мышцы и заставила сердце, готовое в любой момент разорваться от нагрузки, успокоиться. Потом пришлось повторять цепочку снова и снова. Только через четверть часа и уйму магии процесс разрушения удалось остановить. И только, когда рваное дыхание волка стало равномерным и плавным, я позволила себе улыбку.
- Эко, тебя корежит, страшный зверь!
Марк приоткрыл глаза и посмотрел на меня мутными разными зрачками. Один глаз у волка был вполне человеческим, а вот второй уродливой вариацией незаконченной трансформацией в зверя, и лопнувшими от напряжения сосудами.
- Ты… что ты здесь делаешь? – то ли прохрипел, то ли прорычал альфа.
Я опустилась на колени, чтобы ему было удобнее смотреть мне в глаза.
- Пришла, - пожала я плечами с грустной улыбкой. – Ты уже понял, что тебя убивает?
Я положила руку ему на грудь и принялась восстанавливать разодранные магопотоки в теле.
Мужчина всмотрелся в мои глаза. Я не стала его мучить - и открыла одну из внутренних иллюзий. Марк сначала ничего не понимал, потом его зрачки расширились, а из груди вырвался изумленный возглас.
Я только и могла еще раз невесело улыбнуться и восстановила внутренний маскировочный щит.
- Быть не может… Мертвая душа…
- Как видишь, - я запустила еще несколько заклятий на восстановление, не отрываясь от работы с его даром. – И не «Мертвая душа», а «Белая Пелена». Ты же почти выпускник уважаемой Школы, как можешь употреблять деревенские названия…?
Я укоризненно покачала головой.
Марк устало прикрыл веки.
- Значит, это все…
- Ну, зачем же так сразу? – возмутилась я. – А как же стая?
Марк ухмыльнулся.
- Я знаю, что это за проклятье, девочка. Не стоит меня успокаивать…
- Нет, представления не имеешь, - уверенно парировала я.
Волк открыл глаза. И в его уже совершенно человеческих глазах появилось то самое выражение, которое я часто видела в глазах слуг поместья, некоторых танаров и немногих знакомых, которые были посвящены в тайну. Жалость… слабая, ничего не значащая жалость, без каких либо сильных примесей. Без скорби, без сострадания, без желания помочь, без понимания, просто легкая грусть. Терпеть это не могу!
Скривилась и отвернулась, уставившись на свои руки.
- Можешь не спешить молить Праха о прощении за свои великие прегрешения, волк! – иронично проговорила я, укрепляя корни его дара в теле. – Белая Пелена – штука послушная, и подчиняется своему вместилищу.
Я вынырнула из его тела, подняла влажную от крови ладонь и раскрыла в стороны пальцы, безошибочно определив точку выхода магии из тела.
- Пасть прикрой и постарайся не орать, - жестко сказала я. – Будет больно!
Сжала ладонь в кулак и дернула ее вверх, призывая споры Пелены. Марка выгнуло дугой в жуткой, корежащей тело, судороге. Ощущения, конечно, не сравнить с впечатлениями от застывшей трансформации, но тоже не слишком приятно. Когтистая рука прошла в опасной близости, едва не срезав мне половину лица. Несколько мгновений я смотрела, как под сжатым кулаком собирается маленький, не больше ногтя большого пальца, комок магических спор грязно-белого оттенка. Внимательно оглядела, застывшее в чудовищной скульптуре, тело мужчины, высматривая упущенные споры, и только убедившись, что оборотню несказанно повезло не помереть до моего прихода, позволила спорам вернуться на свое место.
Перетерпела, замораживающий изнутри холод, магической смерти и открыла глаза. Наверное, момент всепоглощающего холода длился несколько дольше, чем я думала, потому что когда белая муть перед глазами рассеялась, меня встретили внимательные глаза Марка. Волк уже был полностью в теле человека, только бурые разводы на коже говорили о том, что еще минуту назад мага ломало в корчах проклятья. Большая, уже по-волчьи горячая ладонь мужчины сжимала мою руку.
Я вздрогнула от понимания, что даже не почувствовала его прикосновения. Скривилась от того, что споры все-таки уничтожили часть моей плоти, возвращаясь на свое исходное место, и отдернула руку. Смотреть на это лицо, на котором сейчас читались не совсем нужные мне эмоции, было откровенно противно. Тем более, внутри все еще жег смертельный холод, а я в такие моменты люблю быть одна.
Волк попытался подняться, но я легко вернула его обратно.
- Лежи смирно, альфа! А то, усыплю!
Марк всмотрелся в мое лицо и подозрительно быстро затих. Пока заклятья облегчали работу его регенерации я задумалась о насущном.
Проклятье Белой Пелены имеет препоганую особенность передаваться магическими спорами, но в очень редких случаях, иначе бы я уже давно убила всех вокруг себя. По здравому размышлению я пришла к простому выводу: на Марка мое проклятье среагировало, потому что в нем произошло слишком много магических искажений, за время его игр с нашей кровью. Он перестал быть волком, но еще не дорос до чудовища со своей защитой и своим собственным излучением. Вот проклятье и обратило внимание на такой редкий деликатес. Или же, что более вероятно, волк сам использовал на мне магию, в попытке утянуть побольше из крови. Вот и получил по полной.
Большинство жертв этой гадости ждет мучительная смерть в течение пары дней. Мне повезло только потому, что у артефакторов нет магорезерва и уничтоженная магия, достаточно быстро восстанавливается. Ну и конечно, неведомый могущественный друг деда, который не дал мне окончательно раствориться в белой мути, а связал проклятье внутри тела, что уже само по себе удивительно и повод для написания академического фолианта.
Белая Пелена получила свое название потому, что последним, что видит умирающий, способный говорить, - это белая мутноватая, дрожащая дымка. Да, и магоспоры этой гадости тоже белесые. Изначально проклятье задумывалось, как средство защиты от некромантов. Еще в те времена, когда их было не в пример больше чем сейчас. Многим из аристократии, власти, торговли, магических орденов не нравилось перспектива, что любого умершего можно вызвать на разговор в виде призрака, а тот некроманту не сможет солгать.
Стараниями неизвестного темного умельца, предположительно некроманта, чье имя история не сохранила, было-таки создано средство уничтожающее эфир, как структуру, из которой состоит призрак. Умирающие сначала познавали на своей шкуре смерть дара, а потом и угасание тела. Чуть позже выяснилось, что процесс невозможно остановить или хотя бы замедлить. Проклятье неумолимо уничтожало разумного, стремительно выжигая изнутри.