— Оно тебе очень идёт, моё колечко, — он нагнулся и коснулся губами пальцев.
Я не сдержала судорожного вздоха. Он резко выпрямился, и его лицо оказалось очень близко от моего.
— Я буду рядом, Катерина, — шепнул он, его ладонь легла мне на затылок. — Мне нравится имя, которым ты назвала себя. Впрочем, ты вообще мне нравишься.
Я зажмурилась, не в силах выносить его взгляд. Я знала, что будет дальше, и да простит меня бог, хотела этого: мягкие губы коснулись моих, ласково, осторожно, словно поддразнивая, и я ответила. Это было совсем по-другому, чем с Деймоном, я просто таяла от нежности, у меня кружилась голова и подгибались колени. Его язык игриво скользнул по нижней губе, отчего меня окатила тёплая волна, и я едва не сползла по стене от нахлынувших чувств. Неожиданно он отстранился, но не убрал руку с талии, поддерживая. Я тяжело дышала, прислонившись лбом к его плечу, и не смея поднять взгляд. Раздался тихий смешок.
— На сегодня хватит, Катерина. Тебе надо отдохнуть и набраться сил, предстоят хлопотные деньки. Помни, я рядом, милая ведьмочка.
И я мгновенно провалилась в сон.
Увиденное и произошедшее не давало покоя несколько дней, но я не стала рассказывать Элис. Она, конечно, самая близкая подруга, однако это было слишком личным, чтобы делиться с кем-нибудь. Больше всего беспокоили слова Учителя насчёт того, что он будет рядом. Что бы это могло значить? Что он будет незримо наблюдать за мной? Или… или появится здесь сам, во плоти, покинув видения и явившись в реальный мир? Из-за подобных мыслей я периодически ощущала чей-то пристальный взгляд, и нервно оглядывалась через плечо. Таинственный Конрад тоже пока не объявлялся, хотя в общественных местах и на приёмах я всё-таки исподтишка разглядывала джентльменов, надеясь, что смогу узнать в одном из них пирата с маскарада. К концу недели я немного успокоилась, и с головой ушла в бурную жизнь. Пока удавалось совмещать Катерину и Лорелин Карстон, не возбуждая подозрений родителей, я составляла расписание встреч таким образом, что не приходилось чем-то жертвовать или слишком много врать маме. Хозяйка гостиницы, сдававшая комнату, не интересовалась, чем я занимаюсь, и меня это полностью устраивало, поскольку к гадалке Катерине заглядывали весьма именитые гостьи — слава богу, им хватало ума приходить с чёрного входа и брать наёмные экипажи, а не роскошные кареты. Я почти перестала ходить по гостиным. Но недели через три моя жизнь снова сделала крутой вираж.
В Лондон пришла осень, и многие вернулись из загородных поместий. Город наполнился ещё большим количеством балов, приёмов, в опере каждый вечер собирался высший свет, в общем, знать развлекалась, как могла. Выводились в свет свеженькие дебютантки, заключались выгодные браки, обсуждались чьи-то любовницы и любовники, всё как обычно. Пикантности придавала гуляющая по салонам слава Катерины, и я не без удовольствия слушала слухи про себя, послушно округляя глаза, когда кто-то рассказывал, как точны её предсказания. Все клялись, что знают её, но никто не мог похвастаться тем, что видел лицо Катерины. Мужчины снисходительно усмехались, слушая щебет дам, и считали эту особу обычной шарлатанкой, хорошо владеющей информацией, хотя кое-то из них тоже побывал у меня. В общем, в Лондоне мне не приходилось скучать. Однако родители думали иначе. Как-то вечером, за обедом, мама обронила:
— Лори, дорогая, ты уже третий сезон появляешься в обществе. Не думаешь ли, что пора подыскать себе подходящего мужа?
Я чуть не поперхнулась чаем.
— Почему ты об этом спрашиваешь, мама? — поинтересовалась я. — Тебе не терпится избавиться от меня?
— Лорелин, — папа нахмурился. — Следи за языком, дочь.
— Прошу прощения, — я смиренно наклонила голову. — Просто пока я ещё не увидела среди молодых джентльменов достойного. Вы же не хотите, чтобы я вышла замуж за охотника за приданым?
— Нет, конечно, Лори, — мама успокаивающе улыбнулась. — Но ты наша единственная дочь, нам некому передать наследство, случись что с нами. Твоим опекуном может стать какой-нибудь не очень хороший человек…
— Мама, — прервала я её. — Ну что с вами может случиться, скажи?
Она вздохнула.
— Ох, дорогая моя, мне всё-таки было бы спокойнее, если ты была под защитой мужа. Обещай, что до конца сезона подыщешь себе жениха.