Подавив испуганный вздох, я повернулась к нему. Блэкхоук стоял рядом, но не слишком близко — и то хорошо.
— С отцом? — мы оба понимали, что уточнение бессмысленное.
— Если он поедет, — улыбнулся гость.
— Но… но я не могу, — меня охватила беспомощность. — На Рождество я должна быть в Лондоне…
Да, но причина-то уже отсутствует. Помолвка состоялась.
— Почему? Вас уже куда-то пригласили? Помню, ваш отец как-то обмолвился, что хотел бы к Рождеству решить вопрос вашего замужества, — в его голосе появились вкрадчивые нотки. — Вам совершенно незачем теперь оставаться в городе, мисс Лисичка.
У меня чуть не вырвался истеричный смешок. Есть одна причина, самая веская — вы, милорд.
— Можете не стараться, я не приму отказа, — раненая рука не позволяла предпринимать какие-то решительные действия в отношении меня, и Блэкхоук оставался на месте, но смотреть ему никто к сожалению не запрещал. — И завтра я хотел бы сопровождать вас по магазинам, Лорелин. Вы позволите так называть вас теперь?
— По к-каким магазинам? — растерянно спросила я, крепче сжав шаль у горла.
— Вам же надо выбрать материал на платье, — невозмутимо ответил Блэкхоук. — Боюсь, вам самой придётся заниматься всеми приготовлениями, — он прищурился. — Кстати, вы надели моё кольцо? — я молча показала ладонь, и гость удовлетворённо кивнул. — Умница. Я заеду за вами завтра, к часу. Всего хорошего, дорогая.
Поцеловав мои безвольные пальцы, Блэкхоук вышел. Я без сил опустилась на пол, ноги не держали. Завтра на Грейсчёрч меня ждали две встречи, какая-то герцогиня с подружкой — я их не знала, и не запомнила имена. Надо было до четырёх вернуться домой. И ещё, наверное, стоило встретиться с Элис. Поднявшись к себе, я набросала несколько строчек и позвонила Бетти.
— Передашь Элис. Если её нет дома, дождись обязательно. Записку отдай только ей в руки.
Служанка кивнула и вышла. Я снова спустилась на первый этаж и прошла в библиотеку. Дом казался вымершим, я не знала, где отец, у мамы или в кабинете, да, собственно, это не имело значения. Последнее время мы все стали походить на призраков: хотя живём в одном доме, практически не видим друг друга, только ощущаем присутствие… В библиотеке, забравшись с ногами на подоконник, я впала в какое-то оцепенение, наблюдая за движением людей и экипажей на улице. Мыслей не было вообще, в голове поселилась пустота, и когда в коридоре раздался быстрый стук каблучков, я вдруг осознала, что даже не заметила, как приехала Элис.
— Лори, что случилось? — подруга закрыла за собой дверь и бросила плащ на кресло. — Ты попросила приехать как можно скорее, я испугалась даже. Оставила Роберта с родителями и сразу поехала к тебе.
— Присядь, пожалуйста, — попросила я, не слезая с подоконника. — Мне надо тебе многое рассказать, Элис. И… прости, что втягиваю тебя во всё это, — я посмотрела на подругу долгим взглядом.
Она села в кресло, насторожившись.
— Лори, есть что-то, чего я ещё не знаю?
— Да, — я кивнула и снова перевела взгляд на улицу. — То, что я расскажу, опасно, даже смертельно опасно, и… если ты не хочешь рисковать, то…
— Ну-ка рассказывай и перестань пугать, — решительно оборвала подруга. — Из тебя плохая страдалица, Лори, и я не собираюсь оставлять тебя одну с твоими бедами. По крайней мере, пока Монтеррея нет в Лондоне.
Я вздохнула. Ну что ж, она права, мне больше не с кем поговорить.
— Тогда слушай.
Глядя на проезжающие экипажи, я тихим голосом, почти без выражения, рассказала события последних дней. Элис молчала, не перебивая, не задавая вопросов.
— …Он хочет, чтобы на Рождество я приехала к нему, на какой-то там ужин и приём на следующий день, — закончила я. — А свадьба состоится десятого января.
В библиотеке повисла тишина. Я покосилась на Элис, немного опасаясь, как она отреагирует на шокирующие известия. Она сидела в кресле, выпрямившись, и прижав ладонь ко рту, и смотрела на меня широко раскрытыми глазами.
— Боже… — прошептала Элис. — Боже, Лори… и что ты собираешься делать дальше?..
Я криво улыбнулась, пожав плечами.
— А у меня нет выбора, Элис. На Рождество поеду к нему в поместье, а после Нового Года стану женой Блэкхоука.
От навалившихся в последние дни дурных новостей у меня уже просто не было сил, и очередное признание факта не вызвало никаких эмоций — только краткий всплеск глухого отчаяния.