— Главное, не бояться, — он улыбнулся. — Я поставлю у вашего дома наблюдение, и один из моих людей всё время будет где-нибудь неподалёку от вас. Вы вряд ли его заметите, и он никак не помешает вашей обычной жизни. Но как только возникнет угроза, я немедленно приму меры. Вы теперь мой самый ценный свидетель, леди Карстон. Как только я составлю план окончательно, сразу дам вам знать, и вас проводят ко мне. Я правильно понимаю, удобно это сделать с Грейсчёрч?
Я кивнула, и вспомнив, что он не видит, поспешно ответила:
— Да, безусловно.
— Вот и отлично. В таком случае не смею вас больше задерживать, — мистер Филдинг открыл дверь. — Один из моих людей проводит вас — не волнуйтесь, на расстоянии. Вечерние улицы Лондона небезопасны, а я хочу, чтобы вы добрались до дома в целости и сохранности. И помните, вы всегда можете обратиться ко мне, в любое время. Или прислать записку.
На глаза навернулись слёзы от его доброты.
— Благодарю, мистер Филдинг, — пробормотала я. — Вы… вы чрезвычайно добры…
— Ну-ну, не стоит снова плакать, — он добродушно усмехнулся. — До встречи, мисс Карстон.
Кажется, впервые за последние далеко не радостные дни у меня появилась слабая надежда.
Зная теперь, что кто-то ещё разделяет со мной тягостную тайну, кто-то, кто может справиться с ситуацией, я почувствовала, как напряжение внутри немного отпустило. Блэкхоук по-прежнему вёл себя, как джентльмен, но его присутствие в моей жизни начинало мешать: становилось всё труднее ездить на Грейсчёрч так, чтобы он не замечал. Папа почти всё время проводил у мамы, и я была предоставлена сама себе — он даже не интересовался деталями предстоящей свадьбы. Удивительно, но теперь, после посещения Боу-стрит, появилась уверенность, что женой Блэкхоука я не стану.
Время шло, а весточки от мистера Филдинга всё не было, и беспокойство потихоньку перерастало в тревогу: везде начались приготовления к Рождеству, рассылались приглашения на приёмы, а я по-прежнему не знала, что же мне делать в поместье Блэкхоука. Его довольная улыбочка и огонёк предвкушения нервировали несказанно, с трудом удавалось сдерживаться от резких слов и замечаний. Уж не знаю, что он там задумал, но вряд ли мне это понравится. Как-то, собираясь на Грейсчёрч, я вспомнила о том, что сказала Монтеррею о его жене, и посчитала, сколько уже прошло дней. Оказалось, всего пятнадцать.
— То есть, он может приехать уже к Рождеству, — пробормотала я, глядя на своё отражение. — О, боже…
Это может действительно обернуться большими проблемами. Ладно, что-нибудь придумаю, и надеюсь, мистер Филдинг тоже вскоре сообщит новости.
…Посетительница только что ушла, а я сидела у окна, глядя на освещённую фонарями улицу, и боролась с нежеланием ехать домой. Медленно перемешивая колоду, скользила взглядом по людям, экипажам, особо ни о чём не думая, как вдруг из пальцев выскользнула карта. Вздрогнув, я подняла и с некоторой опаской посмотрела на картинку: Звезда. У меня вырвался нервный смешок.
— Вот уж спасибо, теперь жить станет легче, — я положила карту обратно.
В дверь раздался тихий стук, отчего я вздрогнула.
— От мистера Филдинга, мисс, — негромкий голос несказанно обрадовал.
— Добрый вечер, — я поспешно открыла дверь, впуская незнакомого человека в длинном пальто с поднятым воротником.
— Вот, он просил вам передать, — гость протянул сложенный листок бумаги.
"Мы нашли девочку, про которую вы рассказывали, мисс Лорелин. Она согласилась выступить в суде, но только если вы подтвердите её показания. Я, кажется, понял, как заставить известного вам человека проявить себя. Поезжайте в поместье и ни о чём не беспокойтесь, ничему не удивляйтесь. Мои люди будут рядом. Джон Филдинг". Кажется, мои руки дрожали, когда я дочитала записку до конца.
— Простите, мне пора идти, — человек чуть склонил голову. — У вас есть какие-то вопросы?
— Нет, благодарю, — я улыбнулась. — Передайте мистеру Филдингу, что я сделаю всё, как он говорит.
Возвращалась в хорошем настроении, вера в то, что чёрная полоса заканчивается, и дальше всё будет только лучше, придавала сил и уверенности в завтрашнем дне. Но дома ждала новость, которую я боялась услышать все последние недели.
Едва успев переодеться в домашнее платье и позвонить Бетти, чтобы принесла ужин, я вдруг ощутила смутное чувство тревоги: тишина в доме изменилась. Что-то было не так. Вернувшаяся с подносом горничная тихим голосом сказала, что папа ждёт меня в библиотеке. Сердце на мгновение замерло, а дыхание перехватило. Нет, о боже, пожалуйста, только не сейчас.