А я-то в пошлом красном пиджачишке поверх свитера…
— Бон суар, Дима!
Я не был единственным колтуном на прилизанной шерстке этого праздника! Месье Рассошен, элитный дизайнер-график, не поленился перейти через Невский! Наверное, в отеле, где он жил, его свитеру и кроссовкам некого было шокировать, там все быстро врубались, что это его шмотье «весит» не меньше их смокингов. Конечно, у него вышло «Дима», ну да ладно…
— Привет, тьфу… Салю, месье Рассошен!
Мои приятели довольно захихикали. Еще бы, начать приветствие с плевка! Месье Александр Рассошен милостиво кивнул мне еще раз, заказал по пиву всему столику и увлек свою красавицу жену вглубь кабака.
— By зэт адмирабль, Элен, се суар, ком тужур! — на ломаном французском успел прокричать я ей вслед, исправляя бестактность.
Но с пивом он нам сильно помог, этот парень! В валютник на Невском, где мы сидели тем холодным летним вечером — видано ли этакое дело! — газетчиков пускали бесплатно по карточке прессы. А вот уже внутри пивко влетало в копеечку и било не столько по печени, сколько по карману. Но психологический эффект от осознания того, что ты «сэкономил» тридцать баксов за вход, заставляло раскошелиться.
С аппетитным причмокиванием мои друзья набросились на новые порции, позабыв на время все те гипотезы, которыми они до этого обменивались… и которые, собственно, и заставили меня на время погрузиться в собственные размышления. На самом деле это был необычайно скучный пошленький вечерок, в котором не было ничего необычного. Но рассказать о нем стоит.
Массивные чернокожие распорядители, галантные, как внезапно ожившие шкафчики, усаживали особо важных гостей, девочки с ярко-красными «кисками» на воротничках белых блузок ненавязчиво снимали со столов пустеющие стаканы.
«А она ничего, эта девочка!» — мне вновь попалась на глаза та же самая официантка. Лет двадцать, не больше, этакая стройная «мыслящая тростинка» с пустым подносом, правильный овал лица, дерзко вздернутый носик, решительный подбородок и капризные губки — любопытный набор для физиономиста! Но больше всего мне понравились волосы… Тьфу еще раз, никуда не уйти сегодня от этой парикмахерской темы: не короткая стрижка, как у всех остальных, а невообразимо элегантная башенка темно-каштанового цвета над макушкой! Как я читал в древних книжках, утонченных эстетов начала века такие прически особенно возбуждали, им, видите ли, нравилось представлять себя в роли того счастливца, который увидит эти волосы распущенными, а обрамленное ими лицо — медленно краснеющим от ответного желания… Обтесывать до утонченного состояния меня можно бесконечно, но в тот момент, когда ее зеленые глазищи посмотрели в мою сторону… мне захотелось хоть чем-то походить на тех эстетов… или того счастливца… так-так-так, она идет сюда!
— Э, э, постойте, красивая! Я еще не до…
Она хотела тайком стырить у Гаррика еще не допитый им стакан! Вот женское коварство! Но девушка быстро все поняла и исчезла, не оставив времени моему другу завершить свой робкий протест какой-нибудь сальной шуткой.
А с него бы сталось! Гаррик Алферов отличался странной особенностью краснеть от похвал и хамить, не краснея. Звезда криминальной журналистики N 1 как-никак! По крайней мере с тех пор, как Костя Андреев свалил в Москву… Ну да что я! Уверен, весь Питер читал его еженедельные остроумные отчеты об изобретательности мелких жуликов и о тяжелом труде налоговых инспекторов.
А вот Васе Иванову, другому моему компаньону и коллеге, известности еще занимать и занимать. Конечно, я-то в долг здесь ему ничего дать не могу, а вот Гаррику он, по-моему, завидовал страшно. Но и работал от этого, как умалишенный. Когда мы с Гарри-ком и Княже втроем завалились в кабачок, «Василиваныч» уже сидел над пустым стаканом, вынюхивал. Кому-то такое кабацкое сидение может показаться не пыльной работенкой, но в этом кабаке было что вынюхивать! И Гаррик с Василиванычем, едва поздоровавшись, принялись щеголять своими познаниями:
— Взгляни-ка, вот там Кумач, это, пожалуй, самый авторитетный вор в законе сейчас…
— Да, старая гвардия! А там, приколись, абсолютно официальная личность, с некобе-лимым… ерунда, что он с девочками, именно, с НЕПОКОБЕЛИМЫМ положением в обществе.
— Да знаю я, это Генрик Шапиро, глава «астратуровской» секьюрити. Только он — ширма, он в «Астратуре» ничего не решает!
— Не решает, верно! Но ты дал маху, Ва-силиваныч, официальная должность Генрика Всеволодовича — директор частного сыскного агентства «Астратур»!