Ферна-Брасса был не очень-то доволен: не рабочие часы, особенно в субботу вечером, - это не радует.
Тем не менее, немного позднее он подъехал со своими ребятами, и забавный цирк начался внутри цирка.
Я сказал ему, что подозревал обоих еще во Франции. Я хотел кое в чем убедиться, и потому вошел к ним в фургон, чтобы проверить, находятся ли они дома, и нашел их обоих укокошенными.
- Я очень бы хотел, чтобы вы не упоминали обо мне в своем отчете, дорогой коллега, - попросил я. - Вас известил анонимный звонок, идет?
- Нет, - мрачно проговорил он. И тут же начал причитать: - А я завтра должен был пойти к одному из моих приятелей, падре ди дио! И вы ничего больше не видели?
- Нет, ничего.
- Вы никогда ничего не видите, ни черта не знаете, так почему вы звонили по телефону, чтобы предложить мне два трупа на воскресенье? Если бы вы сказали мне, что подозреваете Градос, я бы наблюдал за ними, и сейчас они бы не были трупами.
Надо было позаботиться, чтобы он не слишком во мне разочаровался, мой заальпийский товарищ.
Меня охватывает ужас, когда кто-нибудь дует на мой слишком горячий суп.
- А почему вы подозревали Градос? - вдруг спросил он.
- Потому что мой двадцать первый палец сказал мне об этом, - ответил я, повернувшись к нему спиной.
После этого я отправился дрыхнуть, считая, что мое ночное время было хорошо заполнено, так же, как и весь предыдущий день.
5
На следующее утро светило солнце. Это согрело меня от ногтей на ногах до корней волос. Первый взгляд я бросил на "ланчию", стоящую у края площади, второй - на кран, торчащий высоко в безоблачном небе.
До четырех часов утра в нашем лагере был переполох. Двойное убийство внесло растерянность в наши ряды. С большим самообладанием месье Барнаби телеграфировал импресарио в Париж, чтобы тот прислал ему со следующим самолетом замену антиподистам.
Члены труппы и служащие решили совместно купить венки на похороны.
Италия занимает одно из первых мест в мире по похоронным венкам. Ни в одной стране на них нет таких сногсшибательных цен.
Бедные Градос, им повезло в несчастье: их могила будет похожа на декорацию Шителее. Вы не находите, что это очень лестно для артистов?
Когда чисто выбритый и благоухающий я вышел из фургона, то столкнулся с Мугуэт. Эта красотка пришла отчитывать меня.
- Вы должны были прийти ко мне сегодня ночью, - сказала она. - Я несколько раз заходила в ваш фургон, но тут никого не было.
Голос у нее был какой-то странный, взгляд тоже. Короче, она была не такой, как всегда.
- Со всеми этими происшествиями, - вздохнул я, - мы провели забавную ночь!
Некоторое время она оставалась молчаливой, потом небрежно спросила:
- Вы предложите мне кофе?
- С радостью, дорогая.
Я подхватил ее за крылышко и увлек в ближайшую пивную, так как не хотел далеко удаляться.
Проходя мимо, я оглядел фургоны. Кажется, все хотели отдохнуть после этой ночи. Ставни мадам Кавальери были закрыты, то же самое было у Эксобрутоса и Вома Ранго. Только из фургона Пивуникони шел дым. Сам фокусник тоже пускал дым около входа.
- Первая сегодня? - спросил я.
Он протянул руку, державшую сигарету, и - "пфф" - она исчезла. Пивуникони подошел ко мне и вытащил ее из внутреннего кармана моего пиджака.
- Простите, что я не аплодирую вам, - сказал я ему, - но у меня руки заняты.
Улыбка у него скептическая. Этот тип считает себя лучшим из всего, что только есть на земле. Ставлю фотографию вашей тещи против луны, что, когда он заходит в Пантеон, он машинально ищет свою гробницу. Чтобы лучше пояснить вам, скажу, что все внутри его фургона, представьте себе, увешано его портретами. Он вешает их на перегородки фургона, чтобы смотреть на них при пробуждении. И самое забавное - что он сам их написал. Кто часто пишет сам свой портрет, тот хорошо себя знает. Он изображает себя факиром, магом, гипнотизером. Иногда, когда ему кажется, что портрет на него не похож, он на место нарисованного приклеивает свою фотографию, после чего снова начинает писать. Маньяк!
- Я совершенно не выношу этого типа, - поведала она мне, - это старая свинья. Каждый раз, когда ему удается прижать меня в темном углу, он забавляется тем, что заставляет исчезать различные вещи, которые он потом находит в моем лифчике или под моими подвязками.
Я улыбнулся.
- Разумная хитрость, - одобрил я. - Нужно будет как-нибудь и мне поупражняться в этих манипуляциях. Мне кажется, что у меня это отлично выйдет.
Мы устроились за небольшим столиком, и воспитательница слонов сразу же сунула свои ноги между моими.
- Вы очень таинственный человек, - сказала она.
- Почему, дорогое сокровище?
- Просто так, - ответила она, приняв независимый вид.
Я не очень-то люблю такие разговоры и поэтому попросил у официанта газету.
- Дневную? - спросил он меня по-итальянски.
Он появился со специальным выпуском воскресной газеты.
Я уже собирался отложить газету в сторону, когда увидел эти заголовки, и стал интересоваться только этой страницей. Два заголовка пылали на ней, как на афише:
УБИЙЦА ИЗ ЦИРКА НАНОСИТ ДВОЙНОЙ УДАР
СЕГОДНЯ НОЧЬЮ ОГРАБЛЕН МУЗЕЙ БЛЕКОРАДЖИ
Тут, мои ангелочки, я набросился на сообщение. Я прочитал:
"Гастролеры похитили картину Рафаэля, представляющую Франциска I. Одно из лучших полотен мастера после "Эмери"..."
В сущности, в заметке совершенно отсутствует объяснение, каким образом грабитель проник в музей. Кража была обнаружена в три часа утра хранителем музея, синьором Туттикуанти, у которого в этот день гостили немцы, которым он хотел дать полюбоваться Рафаэлем.
Мимоходом заметим, что дело идет о белой эпохе и что белые Рафаэли особенно редки. Благодаря этому ночному визиту синьор Туттикуанти и обнаружил кражу. Он тотчас же вызвал стражу. Было произведено расследование, но безрезультатно. Накануне, в восемнадцать часов, полотно было на месте, в галерее, а в три часа его уже не было. Вот и все.
В заключение редактор газеты заметил, что в этом похищении замешан мифический Арсен Люпен Музеев, который недавно действовал во Франции.
Я лично был с ним вполне согласен.
Мисс Мугуэт после того, как прочла газету через мое плечо, сказала, что ее больше интересовало убийство, и это было совершенно естественно.
- Вам тоже кажется, что убийца принадлежит к персоналу цирка, как это думает полиция? - спросила она.
- Возможно, - ответил я.
И я продолжал читать статью про убийство. Меня особенно интересовал конец. Редактор закончил так: "Наши сердца сжимаются при мысли, что такие замечательные артисты, которым мы еще вчера аплодировали, вычеркнуты из списка живых".
В задумчивости я отодвинул газету.
- Ваш кофе остыл, darling, - сказала девочка, которая, оказывается, умела говорить на многих языках.
Я выпил его.
- Что, если бы мы немного прогулялись по городу? - предложила она свою лапку в мою руку.
- Не сегодня утром, - возразил я.
Она была недовольна.
- Почему?
- Потому что я должен пойти на службу, ведь сегодня воскресенье.
- Я пойду к мессе вместе с вами.
- Но я отправлюсь не на католическую службу, прекрасная возлюбленная с возбуждающей грудью. Я принадлежу к религии нумизматов, и только они допускаются туда. Это драконовский закон, но это так.
Мисс очень рассердилась.
- Безусловно, - прошептала она, - я в конце концов подумаю, что я не в вашем вкусе.
- Вот нелепая мысль! Моя обожаемая, я люблю вас. Что касается слонов и их очаровательной воспитательницы...
Поцелуй в шею закрепил это заявление.
- Только не устраивай осложнений, моя прелесть. Мы знали, оба, захватывающие минуты, и меня не очень бы убедило, если бы мы пережили бы их снова вместе.
После этого мы вернулись в лагерь.
Этот курятник по-прежнему волновался. Месье Барнаби изображал из себя Карла V. Он заявил, что он сам, лично, со всей своей кожей и костями, заменит Градос. Он, оказывается, вспомнил номер своего дебюта, который состоял в глотании огня.
У моего Беру был такой замкнутый вид, как у запломбированного вагона с золотом. Он отказался от завтрака, что вызвало мое беспокойство. Я предложил позвать врача, но он отказался, говоря, что дело лишь в скоропроходящем недомогании.