Асфальт закончился и началась грунтовка. Туристки из России и Украины под острым углом поднимались вверх в шпильках. Словно на бал, с сумочками, в которых, возможно, мог поместиться надфиль для ногтей и несколько свернутых рулончиками банкнот. На некоторых были блузки из монет, у других на головах были прически, которые, так, на глаз, необходимо укладывать по несколько часов перед зеркалом. Мне казалось, чтобы их уложить, нужно было встать в полночь.
Неподалеку от входа в Чуфут-Кале стояла палатка. Перед ней расположилось — на глаз — с десяток студентов. Развалившись на траве, они пили пиво. В паре метрах зиял вход в какой-то грот.
— Коллега, — позвали меня студенты, — древности увидеть не желаешь?
— Какие древности? — заинтересовался я.
— Нуу, — сказал один из студентов, по виду — их атаман. — Древности. Старинная пещера, или я там знаю, что…
— И на кой хрен мне, — спросил я, — древняя пещера. Любая пещера уже сама по себе древняя.
— Как хочешь, — пожал атаман плечами. — Но там древние пиктограммы имеются, и вообще.
— А вы как, — хотелось мне знать, — сотрудники заповедника? Музея? Или кто там вашей пещерой занимается?
— Не-е, — отрицательно покачал головой предводитель, — мы студенты экономики из Симферополя.
При этих словах все остальные салютовали мне пивными бутылками.
— Ну как, коллега, — сказал студенческий лидер, — всего пять гривен. На пиво.
— Так, может, я вам покажу пещеру, — пожал плечами уже я. — За четыре гривны. Точно так же могу.
— А, пиздуй, — ответил атаман и направился в сторону студенческой братии, развалившейся в тени палатки.
— Ладно, — бросил я, удивляя самого себя. Атаман стоял и выжидающе глядел. — Покажите свои пиктограммы.
Я дал предводителю пятерку. Тот взял и повел меня за палатку. И правда, в скале имелась дыра.
— Влезай, — сказал студент.
— За тобой, — буркнул я, представляя себе трупы туристов, заполняющие старинную пещеру от сталактитов до сталагмитов. Атаман холодно глянул на меня, но влез, предварительно включив фонарик, который вытащил из кармана на шортах.
Пещера была как пещера. Ничего особенного я не замечал.
— Ну и? — спросил я у предводителя.
— А ничего, — ответил тот. — Древняя пещера, ты чего хотел?
— Ну, бля, старик, — взмахнул я рукой, — так что тут было, я не знаю, кто тут жил? Готы? Тавры? Или, бля, скифы?
— Готы, тавры и скифы вместе, — распалился тот. — Мне откуда, бля, знать? Я экономику изучаю, а не археологию. Индиана Джонс, блин, мне нашелся.
— Ну ладно, — уже разочарованно бросил я. — А где же эти пиктограммы?
— А, пиктограммы, — обрадовался атаман. — Вот, пожалуйста, имеются.
Он направил луч фонарика на потолок. В световом пятне я увидел коряво закопченные пламенем свечки знаки, которые в чем-то походили на руны очень пьяных викингов. В самом конце копченого ряда псевдо-рун гордо красовался признанный во всем мире графический знак мужского члена.
Москвички, ростовчанки, харьковчанки и другие дамочки в своих шпильках скакали по камням Чуфут-Кале что твои козочки. В объективы они выпячивали свои прелести, как будто бы каждая из них была порно-актрисой. Их мужчинки были по-гангстерски сдержанными и экономны в движениях. Понты есть понты. Я же ходил по этому скальному городу и просто балдел, потому что он был просто красивым. Кто бы там его не строил, вкус у них имелся. Перед караимской кенасой[123] стояла старая, потрескавшаяся мраморная плита. В тексте восхвалялся добрый царь Александр. Над кириллицей в завитушках виднелся двуглавый орел, усеянный гербами земель Империи. Польский орел присел на левом крыле двуглавого.