Вот спас я бы только бабушек. Они одни меня по-настоящему трогали. Предварительно я бы их всех вывел с заминированной территории. Они одни — размышлял я — заслуживают вечного спасения. Они невинны, не они довели до всего этого. И страдают они за миллионы других.
Бабушки, размышлял я, на волне похмельной сентиментальности, заслуживают вечной жизни в вечных деревянных домиках, окруженных со всех сторон вечной зеленью. Бабушки заслуживают вечных походов к соседкам с кошелками за яйцами и вечного сидения на табуреточке у ограды. Вечного ношения цветастых платков и фартуков, вечной возможности греться на солнышке. Возможности вставать свежим утром и петь самой себе псалмы[152], крутясь по кухне.
Впрочем, продолжал размышлять я, это ведь еще и единственные существа, которые были бы способно чего-нибудь изменить. Ведь они же неприкасаемые. И так оно в один прекрасный день и случится. Так оно и будет. Как-то раз они попросту войдут в Кремль, в резиденцию президента Украины, в тот огромный параллелепипед, в котором проживает Лукашенко, они войдут, и их никто не задержит, потому что тут на бабушку никто не поднимет руку. Все в этой стране могут взаимно убивать, привязывать аккумуляторы к яйцам бизнес-партнерам[153], требовать взятки, давить автомобилями на переходах для пешеходов, презирать, унижать, расхуяривать из калашей, но никто и никогда не поднимет руку на бабушку. Никто. Никогда.
И они войдут в эти Кремли, в резиденции, ступят на те ковры, в заросли всех тех фикусов, войдут, никем не задерживаемые, а потом из складок клетчатых юбок вытащат пистолеты и расхренячат нафиг головы всем путиным, лукашенкам, кучмам, януковичам и всей той босоты, что сует головы собственных народов в дерьмо. Хотя оно и так, боюсь, ничего не изменит, потому что очень скоро появятся клоны тех же путиных и лукашенок, и они вырастут так же, как отрастают головы у дракона, поскольку здесь для них подходящая почва. Ведь они — истинные сыновья своих земель, они — словно в лупе — собирают в себе все, что и так тут имеется, и от чего не сбежать.
Я же пытался попасть на железнодорожный вокзал. Мне нужно было отсюда вырваться. Ну да, мне уже хотелось слинять, едва я только сюда приехал. Я ехал я на Крым. Таков у меня был план. Мне хотелось увидеть Крым зимой и писать о нем гонзо. Здесь я тоже мог писать гонзо — но я был с бодуна и с кучей порожденных тем же бодуном страхов, а это было самое паршивое место, чтобы переживать похмельные страхи.
Согласно небольшой карты в путеводителе, днепропетровский железнодорожный вокзал находился неподалеку от автобусного, на котором я сейчас находился. Достаточно было чуть-чуть пройтись. Это в теории. Но, карта картой, а действительность была словно заколдованная — выбраться отсюда было просто невозможно[154]. Потому что: едва я выскальзывал из задворков автовокзала, то попадал в очередные задворки: на какие-то бетонные разъезды, по которым безразлично сновали лады, жигули и мафиозные SUV'ы[155]. Или, вообще, в такие места, в которых хрен когда поймешь: что, к чему и зачем.
Я подошел к такси. Автомобилю марки «шкода». Водиле было лет тридцать. А мне и вправду было все по барабану. Мы тронулись.
— Знаете, — сказал я таксисту, — можете не везти меня по окружной, чтобы мне не казалось, будто переплачиваю. Вы меньше бензина спалите, а я и так знаю.
— Спасибо, — ответил водила, худой, даже высохший, напоминающий сушеную рыбу с базарного прилавка. — А вы верите, — заговорил он, поглядывая в зеркало заднего вида, — что мы живем в последние времена? Что приближается планета Нибиру?
— Верю, — ответил я ему, закрывая глаза.
— Правда? — Несмотря ни на что, водила был удивлен.
— Угу, — кивнул я.
— Это хорошо, — буркнул он, и мы уже были на месте.
— Так это здесь? — не поверил я. Тем более, что в голове светало, будто бы это здание я уже видел, только с другой стороны. Нет, я знал, что близко, но только не, блин, что настолько близко[156].
— Тут, — ответил таксист-таранка.
— Так это же, курва, разбой, — сказал я. Таксист вытащил из бардачка баллончик с газом, но взгляд его был извиняющимся.
152
Мы все поняли, Автор желает из НАШИХ бабушек (кстати, везде в тексте он употребляет польскую транскрипцию русских слов:
154
Не знаю, какая карта была в путеводителе Автора, но переводчик давным-давно пользовался путеводителем по Днепропетровску (а все советские люди прекрасно знали, что путеводители с картами издают для того, чтобы импортные шпионы никуда не могли попасть), в котором между Дворцом культуры железнодорожников (ныне Филармония) и театром им. Шевченко было километра полтора по прямой, хотя на самом деле их разделяет довольно-таки узкая улица Ленина. Ну а с бодуна не то что с автовокзала на желдорвокзал не попадешь, но и Привокзальную площадь с площадью Петровского спутаешь (правильный ответ: на Привокзальной площади каменный Петровский стоит, а на площади Петровского — нет).
155
SUV (англ. Sport Utility Vehicle) — маркетинговый термин для обозначения внедорожников. Главное отличие SUV от внедорожников — они не являются полноценными вездеходами.
156
По Яндекс-карте, с учетом разворотов и выездов, это 1,2 км. Можете проверить сами: https://maps.yandex.ua/141/dnipropetrovsk/?source=wizbiz_new_map_single&ll=35.013733%2C48.474551&z=16&text=%D0%94%D0%BD%D0%B5%D0%BF%D1%80%D0%BE%D0%BF%D0%B5%D1%82%D1%80%D0%BE%D0%B2%D1%81%D0%BA%2C%20%D0%A6%D0%B5%D0%BD%D1%82%D1%80%D0%B0%D0%BB%D1%8C%D0%BD%D1%8B%D0%B9%20%D0%90%D0%B2%D1%82%D0%BE%D0%B2%D0%BE%D0%BA%D0%B7%D0%B0%D0%BB%2C%20%D0%BA%D0%B0%D1%80%D1%82%D0%B0&sll=35.011418%2C48.474468&sspn=0.011802%2C0.003424&sctx=BgAAAAIA5BQdyeV%2FQUB6Nqs%2BVztIQA%2FUKY9uBOA%2FM9yAzw8jzD8CAAAAAQIBAAAAAAAAAAEnmp0yklZvYY0AAAABAACAPw%3D%3D&ol=biz&oid=1380601557&rtext=48.477340%2C35.015429~48.474525%2C35.008586&rtt=auto